Что делать, если любимая девушка плачет?
Многие парни не знают, что делать, когда девушка сильно расстроена. Как успокоить девушку, если она плачет? Этот вопрос актуален для всех мужчин, у которых есть серьезные отношения. Далее речь пойдет о том, как утешить любимую в трудную минуту, чтобы она поскорее успокоилась и забыла о своих проблемах.
Возможно у вас было такое, что любимая девушка плачет, а вы не знаете, как ей помочь. В отношениях между мужчиной и женщиной такие ситуации случаются часто. Поэтому мужчине важно знать, как правильно себя вести. Первое, что нужно сделать – это понять причину, из-за которой девушка серьезно расстроена. Причины обычно делятся на серьезные и пустяковые.
Допустим девушка плачет из-за печального конца в книге или у нее просто испортилось настроение, без всякого повода. Такая причина не является серьезной, поэтому вам не нужно все бросать и бежать в магазин за приятным сюрпризом, который развеселит красавицу. Тем более, что такая навязчивость может быстро надоесть девушке.
Некоторые женщины начинают специально хандрить, чтобы привлечь к себе внимание мужчины. И чем больше парень будет суетиться вокруг своей ненаглядной, тем чаще она будет устраивать ему такие штуки. А почему бы и нет? Она подумает: «Я сделаю вид, что мне очень плохо на душе, тогда он начнет ухаживать за мной и пытаться поднять мне настроение».
Если вы замечаете, что девушка начинает капризничать и ныть, словно маленький ребенок, не нужно пытаться ее успокоить. Не бегите за конфетами и вином, не носите ей тортики, не покупайте цветы. Когда ее настроение портится из-за всякой ерунды, делайте вид будто ничего такого не происходит. Когда она поймет, что ее манипуляции на вас не действуют, она перестанет разыгрывать подобные спектакли.
Но бывает и так, что девушка плачет по серьезной причине, у нее может что-то болеть или появились трудности в жизни. А проблемы женщин должны решать мужчины. Когда вы узнаете причину ее слез, не паникуйте. Сейчас вам нужно поддержать свою любимую. Обнимите ее покрепче и поцелуйте. Ей нужно почувствовать себя под вашей защитой в данный момент. Девушке будет намного легче перенести свое горе, если любимый человек будет рядом. Кроме того, вам нужно хорошо подумать над ее проблемой и постараться найти решение (если это возможно). Если же девушка переживает горе, и вы не можете ничего изменить, вам нужно принять ее эмоции и показать, что вы ее понимаете и поддерживаете. Скажите ей, что все наладится, пройдет немного времени, и ей станет легче.
Когда у женщины реальные проблемы, она рассчитывает на мужское плечо, даже если не говорит вам об этом. Если девушка не просит помощи у вас, это не значит, что ей она не нужна. Даже если вы не можете решить проблему своей любимой, все равно покажите ей, что вы стараетесь что-то сделать. Никогда не оставляйте девушку одну, когда она расстроена. Иначе она подумает, что не нужна вам. Будьте рядом, пока она не почувствует себя лучше.
life.alvinfixer.ru
Читать книгу Девочка плачет… Ирины Рикас : онлайн чтение
Ирина Рикас
Девочка плачет…
© Рикас И. 2018
* * *
«Девочка плачет: шарик улетел.
Ее утешают, а шарик летит…»
Б. Окуджава
В тени, ближе к голым кустам еще чернеют последние апрельские клочки сбившегося мокрого снега, но боковая дорожка старого кладбища расчищена и посыпана свежим мокрым песком. Песок поскрипывает под колесами инвалидного кресла, которое толкает перед собой мужчина. Он почти седой, но видно, что до старости ему далеко: прямая спортивная фигура, широкие сильные плечи. Глаза спрятаны за темными очками, складки от уголков губ – вниз. В кресле женщина. Худенькая, с короткой стрижкой. В руках у нее сумочка, цветы. Дутый пуховичок виден до пояса, ноги укрыты толстым грубым пледом. Они негромко разговаривают. Она спрашивает:
– Что же ты теперь, в суд подавать будешь?
– Где, как? – отвечает он. – Там или здесь? Здесь у нас вряд ли что-то из этого выйдет. Там – тем более.
– Почему?
– Не мне тягаться с такой акулой.
Они молчат. Потом женщина говорит:
– Знаешь, ты прав. Надо все это оставить в прошлом, как будто ничего не было.
– Ну да, – отвечает он. – Как будто жизни не было…
Часть I
1. Ванька
Ванька и Анька сидели за одной партой с четвертого класса. Вышло это так. В самом начале учебного года в школе пошли слухи, что началась эпидемия педикулеза. Четвероклашки, конечно, слова такого не знали. Просто знали, что – вши. Кто-то кому-то объяснил, ну и все стали знать, что стригут налысо и вонючим мылом моют.
Однажды Анька пришла в класс, подстриженная «под ноль». Дома она плакала, просила мать хоть недельку «поболеть», не ходить в школу бритой. Думала, за неделю обрастет. Все зря. Мать повязала ей платочек, и Анька пошла в класс. Села на свое обычное место, за третьей партой у окна.
Подружка Лизка, которая с Анькой с первого класса за одной партой сидела – красивая, с пышной копной рыжих волос – увидев Анькин платочек, фыркнула, вскочила, сгребла свои вещи и пересела на другой ряд. Анька опустила голову, залилась краской вся: ей казалось, даже пятки покраснели. Мальчишки сзади заржали.
Вдруг Анька услышала, как шлепнул ранец о парту и кто-то сел рядом. Она скосила глаза, посмотрела осторожно, не поднимая головы. Ванька Ершов! Он уж вытащил свои книжки, тетрадку, пенал – видно, собрался здесь сидеть. На Аньку он не смотрел, деловито раскрыл тетрадку и, макая ручку в Анькину непроливашку, старательно начал выводить: «Десятое сентября. Классная работа». Прозвенел звонок. Все захлопали крышками парт, вскочили, затихли.
Вошла Евдокия Павловна:
– Здравствуйте, садитесь, ребята.
Коротко простучали парты, все сели. Ванька тянул руку вверх.
– Что ты, Ершов? – спросила учительница, хмурясь. – Почему не на своем месте?
– Евдокия Павловна, я плохо вижу с заднего ряда, – сказал громко Ванька. – Можно я с Кричевской буду сидеть? Я уже спросил Смирнову. Она согласная.
– Надо говорить «согласна», – произнесла учительница, всматриваясь в Анькину косыночку. – Хорошо, Ершов, разрешаю… но смотри, до первого замечания! Будете болтать – сразу рассажу.
Ванька и сам не знал, зачем он сел с Анькой. Просто, когда Смирнова выкатилась из-за парты, и пацаны заржали, он… ну просто вскочил и сел с Кричевской. Сам не знал – зачем, просто вскочил и сел. Вроде что-то сдуло его с места. А у него всегда было так: в драку ли броситься, кошку с дерева спасти или помочь кому-то – его как будто вихрь подхватывал, и он уже не думал. Он ее, Аньку эту, и не замечал никогда. Чего ее замечать: писклявая, маленькая, нос вечно на мокром месте, на физкультуре почти последняя. Очки, косички тоненькие, серенькие… и те – были.
В тот же день на четвертом уроке, – пения, когда строгую Евдокию Павловну заменил добрый Сем Семыч, физрук, он же трудовик, он же завхоз, умевший немного на баяне, – Ванька почувствовал тычок в спину и протянул руку назад. В ладони оказался комочек бумаги. В записке были нарисованы каракули, обозначавшие девчонку и мальчишку, которые палочками-руками держались друг за друга, и обидная надпись: «тили-тили тесто, жених и невеста».
Ванька повернулся назад, погрозил кулаком – не кому-то, а так, вообще. Ванька Ерш был такой парень: мог и вдарить. Почти выше всех в классе, третьим на физкультуре стоял. Отжимался он на кулачках тридцать раз легко, и на брусьях тоже мог. Так мог, что, казалось, в нем и веса нет совсем, вроде как птица порхает.
На следующее утро, войдя в класс, он по привычке пошел к своему месту в последнем ряду. Но вспомнил, резко обернулся, посмотрел на Анькину парту и увидел, что Анька, как мышонок из норки, блестящими, огромными на ее маленьком личике бусинами смотрит на него из-под своего платочка, как будто ждет. Ванька вразвалочку подошел, бросил на парту ранец:
– Привет, Крича. Пример получился?
– Да, получился, а у тебя? – тихо, ручейком прожурча-ла Анька.
– Молодец, Кричевская! – похвалил Ванька и стал доставать свои тетради.
К Новому году все забыли, что когда-то Ерш сидел не с Кричей. Ванька и сам забыл. Казалось, что он почти не замечает ее. Но на физкультуре, когда играли в баскет или в вышибалы, или на шумной перемене, когда все носились, как угорелые, он нет-нет, да и находил глазами Анькин затылок с отросшими белесыми, с белыми бантиками, крошечными хвостиками: как она там, цела? Не обижают ее?
К новогоднему утреннику их четвертый, выпускной из начальной школы, класс по школьной традиции должен был ставить спектакль. Выбрали «Зайку-Зазнайку». Вернее… Евдокия Павловна сказала:
– Предлагаю пьесу «Зайка-Зазнайка».
Ну они и выбрали. Готовиться начали еще за месяц. Все уроки чтения и «внекласски», все классные часы читали по ролям и разбирали пьесу. Наконец однажды, на классном часе, который всегда бывал последним уроком, Евдокия Павловна сказала:
– Ну вот, ребятки, теперь вы все знаете пьесу, каждый может сыграть любую роль. Давайте теперь решим, кто какую роль будет исполнять.
Поднялся шум, все хотели быть Старым Зайцем, или Волком, или Лисой. Тогда Евдокия Павловна, которая с каждым своим выпуском четвероклашек ставила эту сказку, достала заранее приготовленный список и зачитала роли. Ваньке достался Волк. Неплохо! Учить не так много. И песня есть. Ванька представлял себе, как он, щелкая зубами, будет петь: «Я в кустах сегодня рано съел рогатого барана…» Аньке достался Третий Зайчонок. Самая завидная роль, Рыжая Лиса, досталась Лизке Смирновой. Конечно, она – красивая, и волосы рыжие.
После урока ребята погалдели еще немного и стали расходиться. Ванька проскакал вниз по лестнице, забежал в спортзал узнать, будет ли вечером тренировка по баскету, и отправился в раздевалку. У начальной школы была своя раздевалка, отделенная от больших высокой, Ваньке почти до лба, деревянной загородкой. Пальто и куртки висели на вешалках под номерами: у каждого – свой. У Ваньки был номер 4а-8, это значит: класс – четвертый «а», вешалка восьмая. У Аньки – 4а-11 – почти рядом с Ванькиной.
Ванька увидел, что Анькино пальто и мешок на шнурке, в котором Анька приносила сменку, еще висят на вешалке. Из мешка торчали Анькины маленькие, с облупленными носами, сапожки на боковой шнуровке. Ванька удивился, ведь девчонки все ушли. Он стащил с вешалки свои вещи, достал из мешка черные, на резиновом ходу, валенки и сел на длинную лавку, стоявшую вдоль стены, чтобы переобуться.
Тут ему показалось, что он слышит тихий писк, или даже не писк, а как будто поскуливание. Ванька огляделся – никого. Заглянул под лавку – нет, писк не оттуда. Он прислушался. Писк доносился из-за загородки. Ванька ухватился руками за верхний край загородки, подпрыгнул и подтянулся к краю, упираясь ногами. Он увидел, что в углу раздевалки старшеклассников, в закутке между лавкой и стеной, сидела, скрючившись на корточках и уткнув лицо в колени, Анька Кричевская. Анька ревела. Ванька спрыгнул, обошел вокруг загородки, вошел на половину старшеклассников и подошел к Аньке.
– Кричка, чего ревешь? – спросил Ванька тихо.
Анька не подняла головы, а как-то еще больше съежилась и заскулила громче. Ванька стал мяться с ноги на ногу. Он не знал, что делать. Был бы перед ним пацан, он бы пихнул его, посмеялся бы, или еще что – уж было бы ясно, что нужно. А тут?
– Кричевская, что случилось, скажи, – опять спросил Ванька и, неловко ухватив Анькину руку, потянул, пытаясь открыть ее лицо. Анька дернулась, пошатнулась, но не упала, а только заревела еще больше.
– Ну ладно, не хочешь – как хочешь. Реви тут одна. Сейчас старшикú придут, а ты здесь. Думаешь, понравится им? Вмажут тебе! – Ванька совсем не знал, как заставить Аньку замолчать, но и уйти не мог. Как-то нехорошо у него было внутри от этих Анькиных слез. Так бывает, к примеру, с ненадежным зубом: еще не болит, но уже знаешь, что скоро заболит.
– Аня, ну скажи, чего сырость развела?
Анька вдруг замолчала, как будто то, что он назвал ее по имени, подействовало. Она подняла голову, потерла глаза и щеки маленькими кулачками.
– А ты никому не скажешь?
– Конечно, нет, что я – дурак?
– Лиса-а-а, – протянула Анька, снова начиная реветь.
– Что – лиса? Да Анька же, перестань выть, а то уйду!
Заикаясь и всхлипывая, Анька, наконец, объяснила, что мечтала получить роль Лисы, а вовсе не Третьего Зайчонка.
– Анька, ну ты чё, совсем?.. Ты ж маленькая, какая из тебя Лиса?
Анька опять залилась слезами, причитая:
– А Лиса что, большая?! Лиса сама меньше собаки! И я все слова знаю, и… у нас хвост настоящий! – и Анька еще пуще завыла. Ванька ухватился за ее плечи, потряс:
– Какой еще хвост? Ну Анька, харе реветь! И потом, Евдокия правильно Смирнову назначила, у нее волосы рыжие.
– Волосы – это ничего. Ты костюм Лисы видел, когда в прошлом году театр про Кота Котофеича показывали? – вдруг быстро заговорила Анька. Ванька молчал. Он был рад, что она хотя бы плакать перестала.
– Там маска лисья на лицо, – начала быстро объяснять Анька, – и шапка рыжая плюшевая с ушами торчком, так что ни волос, ни лица не видать, и рукавицы черные до локтей. А здесь – только юбка и кофта. Даже хвоста нет! А у моей бабушки хвост есть рыжий, меховой, от настоящей лисы. Я, может, еще с прошлого года мечтала, и все слова выучила.
– Что ж ты, дура, Евдокии это все не сказала, когда роли раздавали?
Анька на это только вздохнула порывисто, уставилась в пол. Ванька подумал немного, потряс Аньку за плечо:
– Ладно, Анька, погоди. Я, может, что-нибудь придумаю.
– Что ты придумаешь… – вздохнула Анька тихо.
– Что-что… добуду тебе Лису! Не реви только, ясно?
– Как добудешь?
– Как, как! Перекак! Увидим. Одевайся, идем. Мне домой надо, а то, если я запоздаю, мои преды в школу побегут узнавать, где я.
На следующий день на большой перемене Ванька подошел к Лизе Смирновой:
– Слушай, Смирнова, в кино хочешь ходить бесплатно все каникулы?
Лиза так удивилась, что даже воображать забыла:
– Конечно, хочу, а как?
– Как-как? Перекак! А книжку хочешь? «Остров сокровищ», в двух частях? Большую, с картинками?
– Ты что, Ершов, с дуба упал? Чего тебе надо?
– Смирнова, я тебе книжку насовсем отдам, мне на день рождения подарили. Совсем новая! И абонемент принесу на кинолекторий. Но обещай, что сделаешь, как скажу.
– Еще чего захотел! Сначала скажи, чего тебе надо.
– Да ничего особенного. Просто откажись Лису играть, вот и все.
– Чего-о-о захотел! – протянула Смирнова. – Какой умный! Но потом подумала и сказала: – А что это за кинолекторий такой?
– Ты что, не знаешь? Это классная вещь! Кино смотришь бесплатно все каникулы. Три раза в неделю! Люди, прикинь, ночью в очереди стоят, чтобы абонемент купить!
Ванькины родители оба работали в Эрмитаже, и еще в начале ноября отец принес ему абонемент на январский детский кинолекторий.
– Слушай, Ершов, а зачем тебе, чтобы я от Лисы отказалась? – задала, наконец, Лизка вопрос, которого Ванька боялся больше всего.
– Понимаешь, Лизка, я с пацанами поспорил. Только это – секрет, – начал Ванька подпускать туману.
– Какой секрет? Скажи! – заинтересовалась Смирнова.
– Да как сказать… вообще-то ничего особенного. Просто мы на коньки поспорили. Дурак я, сгоряча ляпнул. А теперь, думаю, впарят мне преды за коньки, если отдать придется. Новенькие конечки! Да и вообще. Зимы еще – вагон, а я без коньков! – одним духом выпалил Ванька и цепко взглянул в лицо Смирновой, пытаясь понять, поверила ли.
– Да что за спор-то?
– Они сказали, что, раз ты самая красивая, то Евдокия тебя на Лису назначит.
– Ну а ты? – поторапливала Смирнова, довольная, что Ванька ее красивой назвал.
– А я сказал, что не назначит, потому что Лиса не должна быть красивой, раз она отрицательный персонаж. Ну и вот, проспорил. Конечно, кино и книжку тоже жалко, – изображая сомнение, проговорил Ванька, – но коньки – за них мне точно влетит.
– Ну ты, Ершик, даешь! А что, правда, что Лиса – это… ну, отрицательная? – недоверчиво проговорила Лиза.
– Ну конечно, а какая же она! Ты сказку-то читала? Видала, сколько там слов в Лисе? Прикинь, это все наизусть учить придется! – нажал Ванька.
– Ой, правда. Я даже не подумала! – Лиза с досадой поджала губы, потом тряхнула рыжей гривой: – Ладно, Ершов. Завтра покажешь книжку и этот… – Она запнулась, потом выговорила скороговоркой: – абонент, понял?
Полдела было готово. Ванька не сомневался, что Лизка не устоит, когда увидит «Остров». Теперь надо было уломать Евдокию Павловну, учительницу.
После уроков Ванька набрался храбрости и постучал в «Учительскую». Евдокия Павловна удивилась, увидев, кто заглядывает в щелку двери, вышла в коридор:
– В чем дело, Ваня?
– Евдокия Павловна, я это… – Ванька вдруг испугался, что не сможет объяснить так, чтобы учительница поняла, почему Анька обязательно должна быть Лисой. Он начал объяснять путанно, сбивчиво, издалека, и все не мог выговорить главного. Наконец промямлил:
– Пусть Кричевская будет Лисой, пожалуйста. Она целый год мечтала. Смирнова тоже согласная! Согласна…
– Но почему, Ваня? – произнесла учительница. – Зайчонок – тоже хорошая роль. Мы же говорили с вами, что в спектакле нет ролей важных и не важных.
Ванька потупился, покраснел. Помолчал, собираясь с духом, посопел носом, потом сказал тихо, почти прошептал:
– Понимаете, Анька – самая маленькая, самая некрасивая. А если ей дадут Лису, она будет думать, что она – как все. Ну что вроде, она – не хуже других…
2. Отец
Тяжело, неясно на сердце у Антонио Бонисетти. Бродит в нем нутро, бродит, как незрелое вино, но не дает это брожение веселья. Поднимается откуда-то со дна его усталого сердца густая, темная пена злобы. Злобы на дочь – непокорную, умную не по годам, холодную, будто чужую. Злобы, что заставляет его сидеть по целому часу без дела, низко опустив кудрявую, густо просоленную голову, уставив глаза в одну точку, сцепив в заржавленный замок тяжелые темные ладони. Никогда раньше не водилось за ним такого.
Антонио как знал, что так будет – не хотел дочери. Хотел сыновей. Сыновья – помощники, рабочие руки. Сыновья – для себя. А дочь? Кому растишь? Проку в ней нет, разве что матери по хозяйству помочь. А та и сама справится: рожать да за домом смотреть – все ее заботы.
Бог не обидел его, сыновей трое. Старший, Тонино, уже управляется с рабочими: нанимает, рассчитывает. Дело понимает, землю понимает, технику понимает. Все дело благодаря ему и поднялось: он был одним из первых в Брази, кто придумал цветы разводить и продавать в гостиницы для богатых туристов. Двое младших пока в школе. Как закончат – тоже подмога. Луиджи сразу в работу пойдет. К тому времени земли подкупят, техники подкупят. Новые теплицы построят – дело растет. Младшенького, Лучиа-но, можно и в университет послать. Можно, можно… пусть учится, будет доктором или инженером. Дед, пришедший с Корсики рыбак, а может, и не только рыбак, – кто его знает, на чем он заработал, чтобы здесь, в Лигурии, землю купить – и не мечтал, что внук его доктором будет. Не мечтал, да…
Одна тяжесть на душе – Орнела. Родилась она в марте, в самом конце, в пятьдесят пятом – второй, после Тонино. Не сразу, с большим перерывом. Долго злился Антонио на жену, простить не мог. Только когда следом за дочерью появился Луиджи – успокоился, отмяк. Малыш Лучиано и вовсе смягчил сердце стареющего отца, примирил с женой.
Карлотта жалела дочку, чувствовала, что отец не любит ее. Упрашивала его послать девочку в школу, ведь не средневековье, двадцатый век. Но муж тянул. Девчонке исполнилось девять, когда приехала чиновница из муниципалитета, привезла бумагу: приказ, чтобы отдали ребенка в школу.
А и счастлива была Нела! Нарядили ее, как куколку: чулочки белые, туфельки лаковые – у дона Франческо купили! Платье с белым кружевным воротничком. Все «ба-бузя», мать Карлотты – она дала денег на наряды. Бабушка всегда баловала внучку и втайне уже шепнула Карлотте, что и дом на берегу, и сундуки с добром: кружево савойское, полотна, скатерти, мебель старинную, дубовую, с резными львиными мордами и цветами – все внучке завещает.
А и красавица была Нела! Высокая, стройная – в материну породу. Отец-то ростом не вышел: был приземист и кряжист. Волосы у дочки почти светлые, каштановые, мягкими кудрями, – не как у отцовской породы, крутой спиралью. И личиком тоже светлая, как будто солнце ее не палило. Глаза с зеленью, бровки густые, ровные, губки румяные, зубки белые, как пена на волнах. Ручки и ножки маленькие, точеные, пальчики длинные.
Девчонка оказалась умненькой, в аттестатах, что учитель присылал в конце месяца, одни похвалы и восторги. Карлотта замирала от гордости, прятала листки под скатерти в нижний ящик комода.
Отца учительские похвалы не радовали. «Зачем, – думал, – ей эта грамота?» Сам он был грамотный, но почти не читал. Только разве газету, да и то больше напоказ соседям: сидел с ней по воскресеньям за столиком перед кафе на церковной площади, пока жена судачила после службы с товарками.
Когда девчонке исполнилось шестнадцать, отец собрал семью за столом, объявил:
– Орнела училась семь лет, узнала много наук. Принесла в дом много наград и похвальных листов. Мы гордимся нашей дочкой и сестрой, – он говорил значительно, медленно, поочередно оглядывая каждого. – Пришло время ей становиться взрослой. Сын дона Франческо Камбиазо, Фантино Камбиазо, приходил ко мне. Говорил о ней. – Он помолчал, потом продолжал: – Дон Франческо Камби-азо – человек известный. Его магазин славится на всю округу. Господа специально приезжают к нему за туфлями. Говорят, на будущий год откроет второй магазин. На набережной Савоны!
Антонио значительно поднял вверх палец, опять помолчал, покивал головой, как бы в подтверждение важности сказанного.
– Я заставлять не буду. Орнела и сама должна понимать. Такой брак – честь для семьи. Думай, Орнела! – И он тяжело и долго посмотрел на дочь.
Орнела побледнела, сдвинула над переносьем брови. Исподлобья смотрела на отца и казалось, искры вот-вот брызнут из ее глаз. Мать первой не выдержала, тихо вздохнула:
– Что ж, дочка, надо соглашаться.
Орнела сжала край стола побелевшими пальцами, почти прошептала:
– Я хочу учиться. Пожалуйста, отец!
Антонио хлопнул по столу ладонью, прикрикнул:
– Я сказал – нет! Что ты такое? Женщина! Тебе нужно замуж. И детей рожать. У тебя есть братья! – Он оглядел, как будто пересчитал, сыновей; те опустили глаза под взглядом отца. Тот продолжал уже тихо, с расстановкой: – Пусть парни учатся, а вам, длиннокосым, нечего зад просиживать да отцовские деньги переводить.
– Отец, все мои подруги придут осенью в школу, а меня не будет! – взмолилась Орнела, прижала к груди сцепленные ладони. – Как же, разве я хуже? У Мирабелы тоже братья, и аттестат хуже моего, а она идет учиться.
– Про подругу твою слышать не желаю, – опять поднял голос Антонио, – не желаю! И видеть ее рядом с тобой не могу. Кукла! Раскрашенная кукла. И отец ее – старый глупый индюк. Индюк! Превозносит ее, как Святую Деву. Носится с ней: «моя Белуча то, моя Белуча сё!» Избаловал девку, как содержанку. Да где это люди видели, чтобы девчонке, которой и шестнадцати нет, такие подарки дарить. Автомобили дарить!
– Это всего лишь старый «Фиат», ему сто лет, – осмелилась вставить Орнела, и тем только раздразнила отца.
– Не смей говорить! – Он вскочил, опять ударил по столу, да так, что стоявшая на столе старинная, все в трещинках, руанская фаянсовая хлебница звякнула о подставленное под нее блюдо. – Ей еще и по закону ездить нельзя, а он ей… И ты на нее смотришь! Тоже хочешь автомобили получать?!..
– Но отец, я прошу вас только об одном, пожалуйста, я хочу, чтобы у меня была профессия, – на глаза Орнелы навернулись слезы. – Я буду работать и выплачу вам, назначьте мне долг. Умоляю, отец!
Антонио, опершись тяжелыми ладонями о стол, смотрел на дочь набычившись, исподлобья. Глаза его загорелись, лицо налилось кровью.
– Я сказал: нет! Пойдешь замуж.
– Так и не пойду! – закричала вдруг Орнела и вскочила, махнула ладонью по глазам, по щекам, прогнала слезы. – Не пойду ни за что! Лучше из дома уйду, буду работать. Пусть все говорят, что Антонио Бонисетти дочь из дома выгнал!
Красные точки, как вишни по земле из опрокинутого ведра, запрыгали перед глазами Антонио. Он почти зарычал:
– Дочь, не смей ослушаться моей воли!
– Не пойду, лучше убейте! – Орнела кинулась к двери, где в простенке, в деревянной распорке хранились охотничьи ружья, выхватила одно, швырнула его на стол перед отцом:
– Не пойду! Лучше застрелите меня! – Она встала перед ним: прямая, высокая, с охватившим голову пламенем растрепавшихся волос, засветившихся от упавшего сзади луча солнца.
Отяжелели, кровью набухли глаза Антонио:
– Ах, вот ты как! Мало я горя видел от тебя! Так и убью, не пожалею! – Антонио схватил ружье, вскинул его, направив на дочь. Поганая девчонка засмеялась треснувшим, как стекло, обидным смехом, вплотную подскочила к отцу, уперлась лбом в ствол:
– Ну так что ж. Стреляй, стреляй, не медли! – впервые дочь обратилась так к отцу: никогда в жизни он не слышал от нее «ты».
– Антонио! – зарыдала мать, вскочила, вцепилась корявыми темными пальцами себе в волосы, но побоялась коснуться мужа. – Опомнись, что ты, перед тобой твое дитя!
Братья сидели тихо, не смея сказать ни слова. Антонио не почувствовал, а увидел, как затряслись его руки, как ствол стал биться о лоб дочери. Она не отстранилась, сухими глазами насквозь прожигала отца. Он опустил руки, ружье глухо стукнуло, упало. Ноги его обмякли, он без сил сел на стул, закрыл пепельное лицо большими узловатыми ладонями. Сыновья не должны увидеть его слез. Кар-лотта подхватила выпавшее из рук Антонио ружье, сунула его подальше под комод, замахала руками на дочку, вытолкала ее из комнаты.
iknigi.net
Почему ребенок плачет по любому поводу? Что делать, как помочь ребенку (+отзывы)
Упал – плачет. Не разрешили сидеть перед телевизором – плачет. Заставили убрать за собой игрушки – снова плачет. Он вообще всегда плачет, по любому поводу и даже без него. Да, это ваш ребенок. Нытик, плакса, капризуля – называть его можно как угодно, только от этого его поведение не изменится. Сначала оно вас пугало, потом раздражало, а теперь вы просто в панике, потому что понимаете, что если проблема не будет решена, то либо вы сами сойдете с ума, либо доведете до этого состояния окружающих. Не паникуйте. Вы не одна. В том смысле, что чуть ли не в каждой второй семье наблюдаются похожие проблемы. Так что плачущий по любому поводу ребенок – это не ваше личное наказание, это суровая действительность многих российских пап и мам.
Заблуждения и мифы о детском плаче
Большинство взрослых уже забыли о том, как это непросто – быть ребенком. Они смотрят на своих малышей сверху вниз и абсолютно их не понимают. Непонимание приводит в лучшем случае – к равнодушию, в худшем – к агрессии. При этом взрослые пребывают в уверенности, что уж они-то знают, что нужно сказать плачущему маленькому человеку и как правильно себя с ним вести. Увы – не знают. Поэтому пришла пора развенчать некоторые мифы о детском плаче.
Миф № 1. Дети всегда плачут по пустякам
В мире взрослых существует четкая градация: горе – проблема – неприятность – пустяк. Ребенку такая классификация неведома. Для него всё – горе. Потерял игрушку – катастрофа. Не может найти второй носок – абсолютно безвыходная ситуация. Мама, уходя на работу, так спешила, что не успела поцеловать – да как вообще можно жить после этого? Такова уж детская особенность – обостренное восприятие чего бы то ни было. Так что дети по пустякам не плачут. У них не бывает пустяков.
Миф № 2. Фраза «мужчины не плачут» – ключ к правильному воспитанию мальчиков
Кто и когда первым произнес эти слова, за которые расплачивается своим здоровьем не одно поколение мужчин – уже неважно. Важно понять, что они категорически неправильные и исключительно вредные. Ведь все совсем наоборот: мужчины плачут, а категория мужественности не определяется количеством непролитых слез. Неслучайно все психологи в один голос признают этот прием в воспитании мальчиков чудовищно ошибочным.
Миф № 3. Само пройдет
Многие родители убеждены в том, что если на плачущего и капризничающего ребенка не обращать внимания, то рано или поздно он сам успокоится. Мол, чем меньше реагировать на слезы, тем реже они будут проливаться. Может быть, и так. Может быть, ребенок действительно успокоится на какое-то время. Только проблема в том, что у детских слез всегда есть причина, и если их подавлять, то причина так и останется не выявленной, а значит, и проблема – нерешенной.
Почему дети плачут?
Для начала исключим медицинские факторы – сводим ребенка к неврологу и эндокринологу. Если доктора обнаружат проблемы со здоровьем, то лечимся. Если ребенок с точки зрения медицины в порядке – ищем причины детской плаксивости дальше.
Возможны следующие варианты:
- Ваш ребенок – великий манипулятор. Однажды поняв, что его слезы не оставляют вас, родителей, равнодушными, он стал проливать их при каждом удобном случае, чтобы получить от вас желаемое. А вы и рады обманываться, лишь бы родная кровиночка не огорчалась или, в худшем варианте, лишь бы замолчала.
- Ребенку на самом деле больно. Морально или физически – неважно. Важно, чтобы вы это почувствовали и поняли, что слезы не блажь, а лекарство. Это как раз тот самый случай, когда «само не пройдет».
- Ребенку не хватает вашего внимания. Он знает, что, как только он заплачет, вокруг него все засуетятся. Первый раз это получилось случайно, а потом, движимый одиночеством или каким-либо другим своим негативным состоянием, ребенок через слезы снова и снова звал вас к себе. Может быть, ему просто хочется быть с вами рядом, а вы и не подозреваете об этом.
- У вашего ребенка повышенная чувствительность, поэтому и слезы у него всегда где-то поблизости. Его гиперэмоциональность просто не позволяет реагировать на окружающий мир более сдержанно. Поэтому ребенок будет познавать его через плач – и когда ему хорошо, и когда плохо. И вряд ли он изменится с возрастом, что для вас не должно стать поводом для беспокойства. Ведь чувствительные люди – добрые. А доброта нынче в дефиците.
- У вашего ребенка заниженная самооценка. Он плачет, потому что ему и себя жалко, и вас тоже жалко, ведь он уверен, что вам с ним не повезло: он плохой ребенок.
- В вашей семье нездоровая атмосфера. Взрослые дома постоянно скандалят, кричат и друг на друга, и на детей. Что еще остается детям в такой ситуации, как не плакать по поводу и без? Их нервная система день ото дня становится все неустойчивее, а слезы – это чуть ли не единственное средство защиты от агрессии внешнего мира, плач как эмоциональная разрядка.
- У ребенка не сформированы навыки социального общения. Он не умеет налаживать контакты с другими детьми, а другие дети это чувствуют, начинают дразнить и задирать неудачника, тот – в слезы, что вызывает еще одну волну издевательств, и так по кругу.
Вы все еще думаете, что дети плачут по пустякам? Нет? Тогда давайте решать, что делать дальше.
Как помочь ребенку, который плачет
Психологи дают четкие рекомендации насчет того, что можно и нужно делать, если вы хотите помочь своему или своей плаксе, а чего делать ни в коем случае нельзя.
Нельзя
- Подавлять, кричать, угрожать, прибегать к физическому насилию. «Если ты сейчас не замолчишь, то я не знаю, что с тобой сделаю!», «Прекрати реветь, я сказала!», «Не перестанешь плакать – тебя вон тот чужой дядя заберет» – знакомые фразы, правда? Но, произнося их, вы сами становитесь манипулятором. Причем весьма агрессивным. А ребенок тем временем замкнется в себе и затаит обиду. И плакать при этом не перестанет.
- Игнорировать слезы. Это все равно, что страусу спрятать голову в песок, а ребенку в случае опасности сложить над головой руки и сказать: «Я в домике». Иллюзия непричастности к проблеме лишь усугубит ее.
- Запрещать ребенку проявлять свои чувства. Подавление эмоций может привести к нервному срыву.
- Поддаваться на явные слезные провокации и идти на поводу у маленького манипулятора.
Можно и нужно
- Разговаривать с ребенком как можно чаще – он должен научиться выражать свои желания словами, а не слезами. Поплакать он сможет потом, после того, как расскажет, что его тревожит. Правда, потом ему, скорее всего, плакать уже не захочется.
- Спокойно, без крика реагировать на плач ребенка. Если к детскому плачу присоединится взрослая истерика, то в итоге получится коллективная нервотрепка. Правило тишины и спокойствия будет особенно полезно, если ребенок попытается надавить на вас своими слезами. Как только он поймет, что у него ничего не выходит, то успокоится сам.
- Переключать внимание ребенка. Малыша что-то расстроило, обидело, задело? Отвлеките его от этой детской трагедии, найдите повод для детской радости. У детей короткая память. Несколько минут – и он забудет о причинах слез.
- Принять чувствительного ребенка таким, какой он есть. Не упрекать его в слабости, а, наоборот, хвалить за доброту и чуткость.
- Быть рядом, когда ребенку плохо, и радоваться вместе с ним, когда ему хорошо. Так у него перед глазами будет личный пример адекватного эмоционального реагирования.
- Строго, четко, но без злобы каждый раз в случае капризов объяснять ребенку, что плакать допускается только по поводу, а плач без причины – это уже нехорошо.
- Придумать систему поощрений для хорошего поведения ребенка. Отмечать каждый день без нытья и капризов.
- Пересмотреть свое собственное родительское поведение. В конце концов, детский плач – это реакция на наш взрослый мир, который детям пока что не изменить.
В общем, для того, чтобы научить своего ребенка адекватному восприятию окружающего мира, без истерик и плача, сначала вам самим нужно пройти испытание на родительскую профпригодность. И тогда детский плач уже не будет для вас наказанием, но станет сигналом о том, что маленькому человеку действительно нужна помощь.
Фото:pixabay.com
onwomen.ru
Чаще плачут те дети, которые не знают, что делать.
Мальчик упал, сильно ударил коленку и сидит, ее трет. — «Бедненький, как тебе больно, иди я тебя пожалею!» — запричитала бабушка, и ребенок расплакался. Когда жалеют, хочется плакать и чувствовать себя бедненьким. Женщины любят заботиться о маленьких и несчастных, любят жалеть, но результат такого женского воспитания — девочка, а не мальчик.
Понаблюдайте, как ведут себя дети, когда во время игры обо что-то больно ударятся. Плачут ли они? — Да, если рядом есть мама. Если рядом мама или бабушка, ребенок плачет и бежит к ней, чтобы пожалела. Если же мамы или бабушки нет, если дети играют одни, без взрослых, плач звучит на удивление редко. Ударился — потер колено, ну ладно поскулил — побежал дальше. Играем!
Внушение мальчикам «Мужчины не плачут» — не запрет эмоций вообще, а воспитание культуры и привычек будущего мужчины. Женские страхи «Это приведет к подавлению эмоций и ребенок вырастет безэмоциональным» — пустое. Если родители объясняют ребенку, что железными палками драться нельзя, это не запрет движений вообще и это не приведет к физической недоразвитости ребенка. Наши дети могут и должны быть живыми и эмоциональными, но чувства беспомощности и жалости к себе едва ли должны быть главными нотами в гамме душевных переживаний наших детей.
У хороших родителей есть простое правило: «Если тебе нужна помощь — скажи, мы тебе обязательно поможем. Но если ты плачешь — как мы тебе поможем? Прекрати плакать и скажи, что бы ты хотел!». Это правило налаживает нормальное общение между детьми и родителями, и дети вместо эмоционального давления на родителей начинают им спокойно говорить и о своих проблемах, и о своих желаниях.
Дети плачут не просто от боли, дети плачут взрослым, чтобы пожалели. Только позже, со временем, они начинают плакать не взрослым, а сами себе, начинают жалеть себя сами.
Психологи учили это на курсе детской психологии: «Деятельность, разделенная между взрослым и ребенком, со временем ребенком интериоризируется и становится его личной».
Собственно, почему бы и не поплакать, если тебе хочется, а тебя готовы пожалеть? Почему бы и не поплакать, если ты ребенок? Почему бы и не плакать по жизни дальше, если в модели женского поведения плакать при встрече со страшным и трудным — нормально? Женщины плачут, потому что рядом с ними есть мужчины, которые услышат их и их защитят. Но если в момент, когда страшно и трудно, мужчина вместо того, чтобы защитить женщину, начнет плакать, женщина останется беззащитной. Женщина останется — без мужчины.
«Поплачь, поплачь, будет полегче!» — подсказывают бабушки своим внучкам: идет нормальное обучение девочек нормам женского поведения. «Мужчины не плачут» — говорят отцы своим сыновьям, чтобы те не превращались в плакс.
При этом, как и в любой обучающей ситуации, педагогическое задание должно быть посильным: если ситуация для мальчика неожиданна и слишком трудна, отец в такой ситуации промолчит и только обнимет плачущего сына. Мужчины взрослеют не сразу, требовать всего сразу нельзя. Но помнить о направлении — необходимо: «Мужчины — не плачут». Мужчины должны действовать, а не переживать. Мужчины должны быть сильными, и даже их слезы когда-то должны делать сильнее и их самих, и их окружение.
Не стоит при этом требовать от наших бабушек, чтобы они говорили своим любимым внучаткам: «Прекрати плакать, ты же мужчина!» — когда ребенок плачет и жалобно смотрит на нее жалобными глазами, бабушка такое сказать не в силах. Но если мужским воспитанием занимается мужчина, отец, его нужно поддержать. Хочется верить, что наши женщины замужем за адекватными мужчинами, которым доверить воспитание детей можно. Будем счастливы, если у каждого мальчика будет отец — настоящий мужчина, с которого он сам захочет брать пример. Мужчины должны быть сильными, чтобы женщины были счастливыми.
Конечно, если ребенок больно ударился и от обиды немного всплакнул, ничего страшного нет, это не истерика, и это нормально. Но ведь — не отлично. А если мы планируем жить по максимуму и так же воспитываем своих детей, то — никаких обид и никаких слез. Настоящие мужчины так не реагируют, значит, и мальчики должны учиться этому же.
Понятно, что нужно учитывать возрастные особенности. До года у ребенка — только честный плач, а вот после года ситуация более сложная: ребенок осваивает как инструментальный, так и манипулятивный плач. Если ребенок плачет просто от боли, его совершенно нормально взять на руки, на руках он успокоится быстрее. Если маленький что-то хочет и об этом плачет, спокойно спрашивайте его, что он хочет, пусть хотя бы рукой или направлением взгляда вам покажет: в полтора года уже пора детей этому учить. А если он орет, просто добиваясь своего, на такое не реагируйте или постарайтесь отвлечь — неправильно, если ребенок привыкнет вами командовать. А беседовать с ребенком, что мальчику плакать не пристало, конечно стоит попозже, тема «ты не девчонка» до 3 лет не актуальна.
Кстати, о девочках — а вы как думаете, как относиться к плачу у девочек? Им плакать можно? Сколько? Зачем? По имеющимся у меня сведениям, в прежние времени в Институте благородных девиц плакать девушкам было неприлично. Это просто — дурной тон, как будто вы из крестьян. Обмороки разрешались, а плакать — нет. И тогда воспитанные девушки не плакали, даже когда было трудно и больно… А все-таки: что думаете вы? Как воспитывать нам наших детей? Мальчиков? Девочек?
Самое читаемое:
www.podelkidetkam.ru
Девочка шла по улице и горько плакала. Люди проходили мимо, потому что думали, что она плачет просто из-за двойки
Однажды шла я с обеда на работу и увидела школьницу лет девяти, которая уныло брела по улице и горько плакала, роняя крупные слезы на фиолетовую куртку. Люди проходили мимо, потому что думали, что девочка плачет из-за какой-нибудь двойки или подобной ерунды.
Я тоже прошла мимо, но что-то заставило меня вернуться и догнать ее.
– Ты чего плачешь? – спрашиваю.
Девочка замешкалась, но потом все же ответила:
– У нас уроки раньше закончились, два английских отменили. Мама на работе, а бабушка куда-то ушла, дома никого нет, я не знаю, что делать. Нужно позвонить маме, а у меня денег нет на счету.
– И ты из-за этого плачешь?
— Ну, да.
– Во даешь! Развела сырость на пустом месте. Диктуй номер, сейчас я твоей маме позвоню.
Набрали маму, поговорили. Та сказала подождать на лавочке у подъезда, потому что, бабушка скоро придет. К концу разговора с мамой девочка высушила слезы и даже улыбалась.
На прощание я сказала ей, что в мире очень мало вещей, из-за которых действительно стоит расстраиваться. И если в следующий раз ей понадобится помощь, пусть не плачет, а обратится к какой-нибудь симпатичной девушке на улице, вроде меня!
Мораль этой истории такова: иногда, чтобы помочь человеку, не нужно делать каких-то серьезных усилий. Особенно это касается детей, потому что они неопытны в этом мире, и часто принимают мелкую неприятность за большую беду. И даже если ребенок действительно плачет из-за двойки, просто подойдите и скажите, что это не трагедия, просто надо в следующий раз подготовиться к уроку лучше, и тогда обязательно будет «отлично».
Источник
Понравилась статья? Поделись с друзьями!
tell-to.ru
Люди проходили мимо думая, что девочка плачет из-за двойки или подобной ерунды. Я тоже так думала, но как хорошо, что я не прошла мимо…
Однажды шла я с обеда на работу и увидела школьницу лет девяти, которая уныло брела по улице и горько плакала, роняя крупные слезы на фиолетовую куртку. Люди проходили мимо, потому что думали, что девочка плачет из-за какой-нибудь двойки или подобной ерунды. Я тоже прошла мимо, но что-то заставило меня вернуться и догнать ее.
– Ты чего плачешь? – спрашиваю.
Девочка замешкалась, но потом все же ответила:
– У нас уроки раньше закончились, два английских отменили. Мама на работе, а бабушка куда-то ушла, дома никого нет, я не знаю, что делать. Нужно позвонить маме, а у меня денег нет на счету.
– И ты из-за этого плачешь?
— Ну, да.
– Во даешь! Развела сырость на пустом месте. Диктуй номер, сейчас я твоей маме позвоню.
Набрали маму, поговорили. Та сказала подождать на лавочке у подъезда, потому что, бабушка скоро придет. К концу разговора с мамой девочка высушила слезы и даже улыбалась.
На прощание я сказала ей, что в мире очень мало вещей, из-за которых действительно стоит расстраиваться. И если в следующий раз ей понадобится помощь, пусть не плачет, а обратится к какой-нибудь симпатичной девушке на улице, вроде меня!
Мораль этой истории такова: иногда, чтобы помочь человеку, не нужно делать каких-то серьезных усилий. Особенно это касается детей, потому что они неопытны в этом мире, и часто принимают мелкую неприятность за большую беду. И даже если ребенок действительно плачет из-за двойки, просто подойдите и скажите, что это не трагедия, просто надо в следующий раз подготовиться к уроку лучше, и тогда обязательно будет «отлично».
Источник
karapuzzi.ru
«Мужчины не плачут» как педагогическое внушение детям
Откуда этот малыш знает, что такое мужское поведение?
Фильм «Майор Пэйн»
Когда маленький Тайгер плачет, майор Пэйн учит его быть мужчиной.
скачать видео
Фильм «Легенда №17»
Фильм «Испанский-английский»
Редко плачут мальчики, которых родители научили в трудной ситуации — действовать. Чаще плачут те дети, которые не знают, что делать.
Мальчик упал, сильно ударил коленку и сидит, ее трет. — «Бедненький, как тебе больно, иди я тебя пожалею!» — запричитала бабушка, и ребенок расплакался. Когда жалеют, хочется плакать и чувствовать себя бедненьким. Женщины любят заботиться о маленьких и несчастных, любят жалеть, но результат такого женского воспитания — девочка, а не мальчик.
Понаблюдайте, как ведут себя дети, когда во время игры обо что-то больно ударятся. Плачут ли они? — Да, если рядом есть мама. Если рядом мама или бабушка, ребенок плачет и бежит к ней, чтобы пожалела. Если же мамы или бабушки нет, если дети играют одни, без взрослых, плач звучит на удивление редко. Ударился — потер колено, ну ладно поскулил — побежал дальше. Играем!
Внушение мальчикам «Мужчины не плачут» — не запрет эмоций вообще, а воспитание культуры и привычек будущего мужчины. Женские страхи «Это приведет к подавлению эмоций и ребенок вырастет безэмоциональным» — пустое. Если родители объясняют ребенку, что железными палками драться нельзя, это не запрет движений вообще и это не приведет к физической недоразвитости ребенка. Наши дети могут и должны быть живыми и эмоциональными, но чувства беспомощности и жалости к себе едва ли должны быть главными нотами в гамме душевных переживаний наших детей.
У хороших родителей есть простое правило: «Если тебе нужна помощь — скажи, мы тебе обязательно поможем. Но если ты плачешь — как мы тебе поможем? Прекрати плакать и скажи, что бы ты хотел!». Это правило налаживает нормальное общение между детьми и родителями, и дети вместо эмоционального давления на родителей начинают им спокойно говорить и о своих проблемах, и о своих желаниях.
Дети плачут не просто от боли, дети плачут взрослым, чтобы пожалели. Только позже, со временем, они начинают плакать не взрослым, а сами себе, начинают жалеть себя сами.
Психологи учили это на курсе детской психологии: «Деятельность, разделенная между взрослым и ребенком, со временем ребенком интериоризируется и становится его личной».
Собственно, почему бы и не поплакать, если тебе хочется, а тебя готовы пожалеть? Почему бы и не поплакать, если ты ребенок? Почему бы и не плакать по жизни дальше, если в модели женского поведения плакать при встрече со страшным и трудным — нормально? Женщины плачут, потому что рядом с ними есть мужчины, которые услышат их и их защитят. Но если в момент, когда страшно и трудно, мужчина вместо того, чтобы защитить женщину, начнет плакать, женщина останется беззащитной. Женщина останется — без мужчины.
«Поплачь, поплачь, будет полегче!» — подсказывают бабушки своим внучкам: идет нормальное обучение девочек нормам женского поведения. «Мужчины не плачут» — говорят отцы своим сыновьям, чтобы те не превращались в плакс.
При этом, как и в любой обучающей ситуации, педагогическое задание должно быть посильным: если ситуация для мальчика неожиданна и слишком трудна, отец в такой ситуации промолчит и только обнимет плачущего сына. Мужчины взрослеют не сразу, требовать всего сразу нельзя. Но помнить о направлении — необходимо: «Мужчины — не плачут». Мужчины должны действовать, а не переживать. Мужчины должны быть сильными, и даже их слезы когда-то должны делать сильнее и их самих, и их окружение.
Не стоит при этом требовать от наших бабушек, чтобы они говорили своим любимым внучаткам: «Прекрати плакать, ты же мужчина!» — когда ребенок плачет и жалобно смотрит на нее жалобными глазами, бабушка такое сказать не в силах. Но если мужским воспитанием занимается мужчина, отец, его нужно поддержать. Хочется верить, что наши женщины замужем за адекватными мужчинами, которым доверить воспитание детей можно. Будем счастливы, если у каждого мальчика будет отец — настоящий мужчина, с которого он сам захочет брать пример. Мужчины должны быть сильными, чтобы женщины были счастливыми.
Конечно, если ребенок больно ударился и от обиды немного всплакнул, ничего страшного нет, это не истерика, и это нормально. Но ведь — не отлично. А если мы планируем жить по максимуму и так же воспитываем своих детей, то — никаких обид и никаких слез. Настоящие мужчины так не реагируют, значит, и мальчики должны учиться этому же.
Понятно, что нужно учитывать возрастные особенности. До года у ребенка — только честный плач, а вот после года ситуация более сложная: ребенок осваивает как инструментальный, так и манипулятивный плач. Если ребенок плачет просто от боли, его совершенно нормально взять на руки, на руках он успокоится быстрее. Если маленький что-то хочет и об этом плачет, спокойно спрашивайте его, что он хочет, пусть хотя бы рукой или направлением взгляда вам покажет: в полтора года уже пора детей этому учить. А если он орет, просто добиваясь своего, на такое не реагируйте или постарайтесь отвлечь — неправильно, если ребенок привыкнет вами командовать. А беседовать с ребенком, что мальчику плакать не пристало, конечно стоит попозже, тема «ты не девчонка» до 3 лет не актуальна.
Кстати, о девочках — а вы как думаете, как относиться к плачу у девочек? Им плакать можно? Сколько? Зачем? По имеющимся у меня сведениям, в прежние времени в Институте благородных девиц плакать девушкам было неприлично. Это просто — дурной тон, как будто вы из крестьян. Обмороки разрешались, а плакать — нет. И тогда воспитанные девушки не плакали, даже когда было трудно и больно… А все-таки: что думаете вы? Как воспитывать нам наших детей? Мальчиков? Девочек?
www.psychologos.ru