Он или она или как я лишилась невинности
Осень, и у меня скоро день рождения, мне исполняется двадцать два года.
Это произошло в конце октября. Все мои подруги уже потеряли невинность, а я окончила колледж и поступила в институт. Встречи с парнями у меня были и я искала того самого, но…! Каждая встреча за ней иногда вторая, и на этом конец всех отношений.
Хотя я достаточна приятная и интересная девушка: грудь единичка с половиной, не высокого роста, а точнее метр пятьдесят три, приятная улыбка и выразительные глаза карии с зелёным, волосы рыжеватые с темно руссым и волнистые, круглое лицо, высокии скулы, пухлые губки. Я не худая и не полная, 90-70-85. Я люблю себя и думаю, что меня тоже можно полюбить. Минусы в моём характере безусловно есть: скромность, истеричность и простота. Видимо это меня и губит.
Пожалуй можно вернутся к рассказу. И так, почему я решила написать о потери своей невинности!? Один и достаточно простой ответ, это не обычная история и об этом нельзя сказать просто.
Раздался звонок и я подняла трубку, это был он:
— Привет Ира, ты выходиш, я подъехал?
— Да, — коротко пояснила, я.
Подробности разговора я уже не вспомню так как прошло уже около семи лет.
Все прошло достаточно страшно, скучно но при этом вызвало некоторые положительные чувства. Мужчина с которым я познакомилась по телефону и на первой же встрече переспала с ним, был ужасен: худой, не ухоженный с ужасными зубами и старше меня лет на десять. По телефону он меня хорошо соблазнил, прислал левое фото, говорил много приятных слов и я пришла! Уходить поздно.
Днём на проезжей части было мало машин. Мы остановились у детской площадке возле шикарного дома и перебрались в салон, а точнее фургон машины. Почти раздевшись до конца, растягнув кофточку и подняв юбку которая и так была достаточно коротка стало хорошо видно моё бельё, я присела на корточки. Он растягнул ширинку и велел снять с него штаны.
Открылась дверь фургона, это был охранник шикарного дома у которого мы остановились:
— У вас все впорядке?
Очень не ловкая ситуация. Он ответил:
— Ну понимаешь брат? )
Это были ужасные минуты.
Вот оно, впервые я увидела член. Такой большой и ужасающий, взяв его в рот, его обладатель стал диктовать, что следует делать. Мы попробовали всё и классический секс и онал с оралом, что это было я сама не поняла.
День, трасса, этот охранник, ужасный мужечек и сперма в моей попе это то, что я запомнила и мне было страшно и приятно, больно и пративно, но интересно.
Вот так я лешилась невинности.
Жаль что он не до конца это сделал туда куда следовала, но это другая история более странная но намного богаче и приятней.
Она приехала спустя три недели, моя подруга. Уже потом я поняла, что ей изменила.
story-house.ru
Я очень жалею, что потеряла свою невинность именно так…
Все говорят, что первый раз должен быть с тем, кого вы по-настоящему любите. Что ж, тогда я вам расскажу то, что все просто умолчали…Запомните, то, что ты теряешь девственность с тем, кого ты любишь, еще не говорит о том, что ты не будешь об этом жалеть. В моем случае, я очень даже сожалею. Несмотря на то, что я была влюблена в Сэма, тот вечер не был подходящим моментом и воспоминать об этом мне не очень то и приятно…
На протяжении 6-ти лет у меня были бурные отношения с Сэмом. Мы то расходились, то сходились, и, наверное, это уже был предупреждающий знак, на который надо было еще тогда обратить внимание. Но я была юная, влюбленная, а он казался тем единственным. Мы оба встречались с разными людьми, но вопреки всему этому, нас всегда тянуло друг к другу. Мы проводили ночи напролет, разговаривая по телефону и жалуясь на все, что только можно было.
Как-то ночью мы разговорились и затронули тему о сексе. Ему было любопытно узнать о том, спала ли я уже с кем-нибудь. Я была шокирована предложением Сэма потерять свою девственность с кем-то другим, но не с ним. И он, конечно же, вздохнул с облегчением, услышав мой ответ. «Это хорошо, потому что я тебя люблю, и я хочу попробовать это именно с тобой». На самом деле мне было смешно такое услышать, потому что у него уже был секс, кстати, с моей бывшей подругой, но это уже другая история, в подробности которой мы не будем углубляться…
Потом произошло что-то ужасное: одна из моих близких подруг попала в больницу с тяжелой травмой головы и ее вынуждены были ввести в искусственную кому. Я была в полной растерянности, но Сэм никогда не забывал обо мне и, более того, всегда меня поддерживал. Он всегда отвечал на мои звонки, в какое бы время суток я не звонила. Он успокаивал меня и давал мне понять, что все будет хорошо. Но, к сожалению, чудо не произошло. Моя подруга умерла неделю спустя…
Когда я об этом узнала, то сразу же перезвонила Сэму. На выходных я работала со своей семьей и моя мама не разрешила мне самой садиться в машину, поэтому он приехал, чтобы забрать меня. Я помню, как он остановился возле меня, когда я сидела на тротуаре и просто ревела. Я села в машину, положила голову ему на колени и плакала все время, пока мы не доехали домой.
Он занес меня в комнату и посадил на кровать, но мне было очень плохо, и я решила принять душ. В душевой я провела, наверное, полтора часа, пребывая в полном шоке и в полном непонимании всего происходящего. Закрутив волосы, я вышла из ванной и еле волоча ноги зашла в комнату. Скрутившись калачиком возле Сэма, я чуть успокоилась. Он поцеловал меня в лоб, потом нос, потом в губы, и опомнилась я уже тогда, когда у нас был секс. Я даже не помню всего этого, так как я была ужасно расстроена из-за всех событий.
Он пробыл со мной всю ночь, которая должна была быть одной из самых незабываемых, но после этого я где-то месяц ничего не слышала о нем. Я потеряла самого близкого друга, лишилась девственности и любимого парня. В итоге, мы все-таки встретились и поговорили. После этого мы начали общаться и даже встречались два года. Не могу сказать, что все произошло так, как я этого хотела, но это все-таки случилось. Я не могла ничего изменить, мне нужно было двигаться дальше — и я сделала это. Я жалею только о том, что я не проявила свой характер и не возразила в ту ночь. Просто нужно было серьезнее подойти к такому важному для каждой девушки моменту…
Несмотря на то, что я жалею о том, как именно это случилось, я не жалею о том, с кем это было. Я любила Сэма, и на тот момент он был именно «тем самым человеком». Просто жалко, что мы не дождалась нужного момента. Я советую всем девушкам, не спешите! Вы почувствуете, когда подойдет именно тот момент, самый счастливый и незабываемый в жизни!
hochu.ua
Вторая часть. Как я потеряла невинность?
Прошло три года со дня того ужасного фургона. Я работала няней на дому. Скоро четырнадцатое февраля.
Вы наверно подумаети, что её муж пришёл домой и изменил ей со мной? Нет! Это не так, но лучше бы так и было!
Она очаровательная, до безумия шикарная женщина. Когда она показывала свои фото со школьной скамьи мы даже с ней были чем то похожи. В первом своём рассказе я писала о себе: не высокая, приятная, 85-75-90, скулы, улыбка ….одним словом хороша, но не красавица.
Моя хозяйка крашеная блондинка, повыше меня и груди больше, почти «Белоснежка» .
Она часто любила задержатся, в клубе или кафе после работы. Сегодня Вероника пришла в три часа ночи, ребёнок заболел и мне надо было завтра тоже выходить, так как в садик его бы не приняли. Ехать на пять часов домой? Я решила остатся у неё! На что мне, последовал ответ:
— Хочешь, оставайся но тогда переспишь со мной!
Я замерла в ступор, да! Как вы догадались она была пьяна.
— Нет. — шепотом произнесла я.
— Уходи и больше не возвращайся тогда.
Я бы ушла но из за неё я уволилась с детского сада где работала физруком так как она платила мне 8000 а в саду я получала 6500 и один ребёнок же лучше.
Что делать?
Я осталась!
— Ирачка, ты правильно сделала и да, я шлюха по натуре. Я сплю и с женщинами и мужчинами.
Она стала совать мне в рот свои пальцы, потом вытащила одну грудь и приказала сосать…. Мы перешли на диван. Её пальцы дорвали меня до конца, что не сделал он! Мне пришлось лизать её там, её бедра хлопали по моей голове, она стонала, наверно я делала все правильно.
Утро! Я была счастлива! Случилась что-то ужасное, но безумно классное!
Ещё у нас сней было около четырёх ночей.
Появилась она! Таня. Наверно это месть за то что я изменила своей подруге с тем мужиком.
Подруга у меня была самая обычная, я просто ей совпала, но это уже другая история.
Как я потерял невинность: staryiy
- Staryiy (staryiy) wrote,
Staryiy
staryiy
Грехопадение мое состоялось в возрасте неполных 16 лет, что по нынешним воистину последним временам является, наверное, возрастом довольно преклонным для момента открытия сего ларца пандоры. Тогда же, думаю, я был где-то в передовых рядах сексуально развитой молодежи. В ту пору золотую закончил я 10й класс средней школы, в которую когда-то был принят шести лет от роду, ибо был не по годам разумным младенцем. Ну, а, закончив десятилетку и не поступив с первого раза в ВУЗ (видимо, разумность моя сильно повредилась в процессе обучения), год отработал радиомонтажником в отделе КИПиА местного городского предприятия. Акцентирую на этом, поскольку там, собственно, это безобразие и произошло — на предприятии.
К окончанию школы в активе я имел двух-трехлетний опыт тискания сверстниц сквозь одежду, целования с оными же и попытку дефлорирования одноклассницы, не увенчавшуюся, впрочем, успехом – она была скромна и боялась, я был нерешителен и неумел… Да и вообще — там мама скоро должна была прийти, короче — остались девственниками. В смысле — на тот момент. Что к лучшему, безусловно, ибо о предохранении я тогда имел тоже весьма смутные представления.
Итак, предприятие. Режимное – акцентирую, опять-таки, ибо собака порылась и здесь. Пассия моя была охранницей. ВОХРой. Проверяла пропуска, а, изредка, в зависимости от своего расписания – на дальней транспортной проходной выпускала и запускала машины предприятия. Вот на этой-то самой дальней проходной и имел место факт преступного соития. Почему преступного? Ну, во–первых, нарушение пропускного режима. Во-вторых — я ж, блин, несовершеннолетний был еще все-таки. Ей же было… даже и не знаю. Затрудняюсь. Тогда, в период супергиперсексуальности, когда, по меткому выражению одного моего приятеля: «стоит, как у волка на морозе», — да какая разница, сколько ей было?! Да не, ладно, пощажу ваши чувства. Было ей что-то лет 27. Впрочем, для меня на тот момент она была весьма взрослой женщиной, что, повторюсь, меня нисколько не смущало.
Я, пожалуй, опущу все несущественные детали, перейдя к основному моменту. Даму, как вы, наверное, догадываетесь, долго уговаривать не пришлось, вообще, собственно, не пришлось, я больше время потерял со своими школьными подкатываниям, всякими подсаживаниями поближе, возложения как бы ненароком руки на колено, обнимания за плечи, дотрагивания до груди… В конце концов даме надоела эта канитель, она убрала мои руки, сняла с себя часть деталей туалета, часть оставила – ибо была ж, все-таки на посту, — и прилегла на диванчик. Дрожа всем телом, я отчаянно и вполне безуспешно вонзался куда-то, пока не нашел в себе силы признаться партнерше в своем дебюте. Девушка, философски заметив, дескать, у всех бывает первый раз, снизошла и направила. Эти лирические размышления, видимо, сподобили ее к интеллектуальной беседе, поэтому во время моих старательных фрикций она обстоятельно вопрошала о том, какое кино идет в местном кинотеатре, ходил ли я на него и о чем вообще фильм.
В общем, все классически: первый раз хер знает с кем, и разочарование и опустошенность после. Вот, собственно и все, что я хотел сказать о войне во Вьетнаме. Строго говоря, этот эпизод, наверное, нельзя с полным правом назвать потерей девственности, ибо испытываемые при этом ощущения мало отличались от оргазма привычной подростковой мастурбации. Скорее даже – опять-таки по классике – «слабое подобие правой руки». А вот когда я пару месяцев спустя, извините за невольный каламбур, познакомился с Женей… Ах, Женя… Она была врачом, молодой – 35 лет – вдовой. Жила одна в своей квартире. И с ней я узнал многое. Даже, наверное, слишком многое для моих шестнадцати. Тем более, что через год я поступил-таки, куда и рвался – в военное училище, и познания мои в этой области оказались надолго не востребованными.
Remove all links in selection
Remove all links in selection{{ bubble.options.editMode ? ‘Save’ : ‘Insert’ }}
{{ bubble.options.editMode ? ‘Save’ : ‘Insert’ }}
Photo
Hint http://pics.livejournal.com/igrick/pic/000r1edq
staryiy.livejournal.com
как я потеряла невинность (ч. 3)
Нечаянно покорив Александра, я расправила крылья и рванула ввысь, откуда зоркой орлицей осмотрела поле предстоящих действий. В голове был развернут широкомасштабный план, согласно которому в час «Х» должно претвориться в реальность то, о чем я разнузданно размышляла в доалександрийский период. На реализацию этой стратегии я швырнула всю небывалую мощь серого вещества моего генштаба, усилив ее десантом интуиции, эскадрильей коварства и другими полезностями.Какой напыщенный треск! Какой ванильный пакет страстей, криво обвязанный ленточками милитаризованных слов! Так, возможно, подумаешь ты. Да я и сама именно так подумала, перечитав сейчас первый абзац.
Придется быстренько сложить крылышки, спикировать вниз и попросить слова, дабы избежать misunderstanding’a и прочих обвинительных нехорошестей.
Итак, прошу слова!
Будучи чуточку наивной и слегка нецелованной девочкой, я, разумеется, не умела в то время оперировать подобными батальными категориями и умудренно-жестко влиять на начавшиеся события.
Саша был первым, кто обратил на меня вполне осязаемые интерес и внимание, так что вопрос о возведении мемориального храма в его честь был мной решен мгновенно (кстати, я и сейчас иногда туда захаживаю). Поэтому легко понять, что кролик ощущал себя перед удавом гораздо развязнее и бесстрашнее, чем я ощущала себя перед Сашей на первых порах.
Однако, удачное (а то!) сочетание неких моих персональных качеств (включая даже гнусную склонность к анализированию всего и вся) с таким врожденным свойством, которое я бы назвала интуицией (гендерной?), позволило мне с умом оценивать факты и более-менее точно прогнозировать развитие ситуации.
В сухом остатке обозначу следующее:
— я не пала перед ним пошло ниц;
— я оставалась естественной;
— я устояла перед обвешиванием себя разнокалиберными квази-бонусами;
— я непритворно интересовалась им и беспрестанно интересовала его;
— я не боялась расставания с ним.
Почти идеальный расклад, да, но я понимала, только при такой сложной идеальности все будет заебком ныне и присно.
Далее.
Пресловутый период обоюдного присматривания был коротким — пара недель. Потом мы так неплохо сдружились, скооперировались в общем континууме и общих темах — местами стандартных, местами сугубо специфичных.
Однако, весь смысл — не в этом, а в ожидаемом часе «Х».
В заголовке я трижды заявила тему, которая далека от описаний характера наших отношений и прочего сопливого романтизма, поэтому пора подойти к ней вплотную.
Мне стукнуло девятнадцать и через неделю, в июне, случилось то самое нечто.
Мы просто пили кофе и смотрели на ноуте гоблинский «Snatch». Где-то в закулисье, заткнув уши, копошились няшные феи и амурчики с купидончиками, под чутким руководством Оберона слаженно трудясь над постановкой нашего частного эпизода из вечного сценария.
Мы были одни в моей общежитской комнате. Не в первый раз наедине. Ранее уже бывали поцелуи и объятия, полупрозрачные слова, разглядывания глаз, потасовочки, невинные валяния на кровати и другие розовые глупости.
Я раньше была уверена, что вначале обязательно должен состояться диалог, в ходе которого будет обозначено мое согласие и достигнуты определенные договоренности. Считала, что сначала нужно подготовиться — принять решение и душ, почистить зубы, в меру попшикаться парфюмом, а потом уж начинать само действо.
Вместо этого я была вероломно подмята, прижата и ошарашена. Все так быстро, молча, без удара колокола и третьего звонка. Без единого слова!
Странно, но его семьдесят два килограмма не показались мне тяжелыми. Очень необычным было его мгновенное преображение — решительный, жаждущий, голодный, ненавязчиво резкий. Совершенно неуловимо — его мольба о согласии, но, скорее всего, это я сама потом домыслила. Также неуловимо, но понятно — жесткий приказ о подчинении, неприятие отказа и учтивая готовность к нежелательному отходу.
Электрические разряды били меня всю. Но что эти жалкие триста восемьдесят против моих рассудка, воли и стремления к логичному порядку?
Очень тонко и умело, будто находилась в подобной ситуации не впервые, я дала Александру понять, что мне нужно время — минут десять.
Он отступил. Отступил с неслышным рычанием.
За эти десять минут я десять миллиардов раз спросила себя — хочешь, уверена, не пожалеешь? Все десять миллиардов ответов были положительными.
Опять я принимаю на себя семьдесят два килограмма. Нисколько не тяжело. Дышится легко.
Одежда пока минимальная.
Знаю, что впереди путь и по нему можно идти только вдвоем.
Такие непривычные действия. Я о них знала, такое видела. Они непривычные. А он их делает, а я теряю волю и падаю куда-то. Как это непривычно — горячие губы на мочке уха!
А его небритость! Разве он не догадывается, что он меня царапает и мне чуточку больно? Почему-то я понимаю, что сказать ему об этом нельзя, а нужно терпеть. Да и не очень это больно. Его легкая небритость даже становится приятной и я хочу, чтобы его щека царапала мою.
Вот это раньше было нельзя, а теперь это можно. Все можно — касаться, обозначать чувства разные, можно нежно прикоснуться к нему и погладить. Можно сжать его плечо. Можно закрыть глаза и самой коснуться губами его губ, глаз, колючей щеки, виска. Можно еще раз это сделать. Много раз можно.
Его прикосновения разные — в основном такие жадные и нежно-мощные, медленные и быстрые. Я сейчас не могу их назвать наглыми — он имеет право.
Его движения точны и собраны — он добывает себе наслаждение и дарит его мне.
Он касается везде. Он вправе.
В его руках я потерялась. Нет во мне того прошлого ощущения, когда все делаешь и обдумываешь только сама, пусть это и не имеет смыслового отношения к текущему моменту. Сейчас — все с ним. Сейчас — не одна! Он перебирает меня всю.
Одежда на мне была и вот ее нет. А я и не заметила. Почему я не смущаюсь?
Такие его движения — гибкие руки, касания его тела. Почему он одет?
Я не знала, что можно так гореть и плавиться от жара прикосновений его тела. Никаких тканей, как прежде. Все напрямую, все вплотную. Так и только так должно быть!
Он занимался мной. Он думал обо мне. Я думала о себе, прислушивалась к себе. Он делал свое дело для себя и для меня.
Так быстро он скинул с себя все. Он меня всю обжигает — телом, дыханием, тихими словами. Он говорит. Он — молодец! Я — безвольная и бессильная. Он знает и умеет. Я не знаю и не умею.
На излете мысли я четко понимаю, что он меня готовит…
И… И вот он обрушивает меня в шум водопада и пение птиц и какую-то торжественную музыку. И может я уже живу в другом мире, где все знают только долгое-предолгое, тягучее счастье, за которое нужно заплатить одним крохотным кусочком боли.
Вряд ли он слышит симфонию. Он делает свое дело. Он думал обо мне, а сейчас он думает только о себе. Я думаю о нем и мои руки с ним.
Темно и глаза закрыты, но я вижу его. Руками ощущаю всего его, где достаю — плечи, грудь, шею… Глажу небритость его щек.
Саша стал совсем другим в финальные минуты. Я не узнавала его и молча восхищалась им.
Только один его долгий стон и, абсолютно неслышные раньше от него, рычания заставили меня снова испытать жар нахлынувших волн.
Это произошло. Я хотела этого и была уверена, что не пожалею. Так и случилось — я не пожалела ни разу.
Как я потеряла невинность (ч. 1)
Как я потеряла невинность (ч. 2)
incopula.livejournal.com
как я потеряла невинность (ч. 2)
При тусклом свете ночника я сидела скромной мышью, грызла печеньки и нон-стопно заливала кофем свои мыслишки, буйными тараканами рассекавшие все евклидовы направления.Меня рвали три желания: тупо сидеть всю ночь, мудро упасть спать, бессовестно воспользоваться дарованным случаем.
Первые два варианта сложностей не вызывали. Гипотетическая возможность реализации третьего обжигала до невозможности. Только вот как дать правильный выход моим желаниям и грамотно проявить коварство? Насчет этого я не имела ни опыта, ни малейших соображений.
В самом деле, не могла же я разбудить дорогого гостя и обстоятельно ознакомить его с моим бесстыднейшим видением обоюдных перспектив на пару-тройку ближайших часов, или хотя бы минут.
Таким образом, третий вариант оказался жизнеспособен исключительно в пределах моей головы. Несмотря на все разнузданные завихрения полетов моих мечт, я отдавала себе строжайший отчет в недопустимости всяких действий с едва знакомым парнем, к тому же в дупель пьяным. Это противоречило моим выпестованным принципам и въевшимся стереотипам.
Но где-то глубоко во мне копошился гадкий чертенок, гнусно и настойчиво нашептывающий моим тараканам диаметрально противоположное сказанному выше. Однако, мои верные тараканы прекрасно знали, что в основополагающих моментах мне с ними не по пути, а им со мной не совладать ни за что.
Я решила поступить мудро и упала спать.
Внесу крохотную ясность в суть темы.
Писаной красавицей и прочей топ-прелестницей себя не считаю. Объективно отношу свой облик к среднему стандарту, плюс-минус пара позиций в зависимости от времени суток и других обстоятельств. Но зато во мне дохуища внутренней красоты, согласно бесспорному факту, констатированному одним обожаемым мной человеком, поспорить с которым я осмелилась всего три раза. И трижды я расшибла лоб об его стальную и математически безупречную логику, которую невозможно было сокрушить эмоциями в первый раз, прожечь умоляющим взглядом во второй и расплавить обиженным голосом в третий. С его логикой можно было только покорно согласиться.
Бывали минуты, густо окрашенные жгучей (пост)пубертатной завистью, когда я наблюдала, как некоторые мои одноклассницы и однокурсницы вовсю дружат и беззастенчиво познают всякое такое, о чем я знала только в теории. Даже родная сестра не один раз находила себе какого-то бедолагу, чтобы бесплатно жрать мороженое, ходить в кино и шляться допоздна с этим несчастным. Разумеется, делала она это исключительно из стремления досадить мне, еще больше меня унизить и лишний раз поизмываться надо мной.
Но я не роптала. Отнюдь! Я смиренно вздыхала, надевала чепчик с рюшечками, давала котенку теплого молочка и, возведя очи долу, благодарила провидение за милостиво ниспосланные испытания. Пока котенок лакал, я вела с ним добродетельные беседы о спасении заблудших душ, не устоявших пред дьявольскими соблазнами. Особо удачные примеры, повествующие о твердости духа, я сопровождала назидательными цитатами из благочестивых книг. Затем я садилась в старое, уютное кресло у камина и вязала себе чулки из синей шерсти, находясь все ж таки в уверенном ожидании того, что когда-нибудь и на моей улице перевернется грузовик с сахаром.
Вернемся же в мое общежитие.
Проявив немалую силу воли и беспримерную мудрость, я упала спать в менее чем метре от моего неожиданного постояльца.
Сон не шел. Повлияла ли на это тонна выпитого кофе, или же что другое было тому виной — не суть.
Я лежала очень тихо и каждой клеточкой своего воспаленного тела ощущала близкое присутствие Александра. Я четко слышала его тихое дыхание. Слышала, как он ворочался во сне. Волновало это неимоверно. Признаюсь, что временами меня била дрожь и кровь вскипала, струясь в моих венах. Ночь начисто была лишена привычного спокойствия. Все стройные и ранее обкатанные понятия захлестнули волны дикого желания. Все доводы разума ухнули в глубину чего-то всепоглощающего, животного, малознакомого, тягучего и томительного. Стыд и приличия улетучились. Все цитаты из благочестивых книг были брошены за ненадобностью в пылающий костер. Была секунда, когда я чуть не встала и не легла рядом с ним — незнакомым, спящим, пьяным.
Этого я не сделала.
Я сделала другое.
Потом я лежала без сна и бессмысленно смотрела в одну точку. Страшно хотелось спать.
Утром я встала первой и привела себя во внешний порядок. Наведение внутреннего порядка оставила на потом.
Примерно через полчаса проснулся Саша.
Он выглядел очень забавно — растрепанный, заспанный, чуточку опухший, небритый. Больше всего меня тронул его обеспокоенный и виноватый взгляд исподлобья. Как ни странно, но мне понравился его перегар.
Ничего из съестного у меня не было. Все припасы я схомячила ночью. В холодильнике был кефир, но вскоре и его не стало.
Мы недолго посидели у стола. Разговор особо не клеился, присутствовала некоторая неловкость и реплики кидались без особого смысла и воодушевления. Мне было не очень-то по себе — ночное бдение немало выбило из колеи, да и не приходилось мне еще вести диалоги с парнями в столь раннее утро. Я видела, что и ему физически дискомфортно, хотя он очень старался держаться огурцом.
Саша ушел, а я осталась со смутным пониманием того, что в цепи случайных событий неслучайно случилось нечто значимое, продолжение которому наверняка последует.
Саша вернулся через несколько дней с тортом и бутылкой не помню какого вина. Не знаю, к худу ли, к добру, но я была уже не одна (комната была двухместной). Он снова был поддат, но совсем чуть-чуть и я не стала заострять на этом внимание.
За все эти дни я не устала вспоминать его и терзаться вопросом — будет ли что-то, суждено ль в моей 19-летней жизни наконец-то свершиться отношениям? По своей еще полудетской наивности я — дурочка — нарисовала себе картины всяких дебильных сцен, где трезвый Саша таскал меня на руках, осыпал поцелуями и лепестками роз, совершал подвиги, падал на колени и, лязгая латами, умолял о позволении исполнить любой мой каприз. Еще там были кое-какие сцены, от которых я густо краснела, но не думаю, что столь уж нужно их сейчас расписывать.
Мы посидели втроем — он, я и моя однокомнатница (жмж!). Вдвоем с ним ходили курить на балкон. Он не сказал мне ни слова их тех пресловутых тирадо-нотаций о вреде курения. Это понравилось. Понравился его интерес ко мне. Запомнилось такое хорошее ощущение, которое мне сложно описать и которое я испытывала впервые, просто стоя рядом и разговаривая с ним. На удивление я чувствовала себя спокойно и даже вполне мощно начала его подстебывать, хотя поначалу чуть не обосралась от радостного волнения, когда увидела вино, торт и его.
С Сашей мы близко общались без малого год.
Событие, ради описания которого я ударилась в воспоминания и затеяла все это чтиво, произошло спустя два месяца после нашего знакомства. Оно заслуживает максимально детальнейшего представления, которое будет изложено в третьей части.
Как я потеряла невинность (ч. 1)
Как я потеряла невинность (ч. 3)
incopula.livejournal.com
как я потеряла невинность (ч. 1)
На одной из стадий моего онтогенеза я начала пялиться на мальчиков. Готовой себя к этому я не считала, потому что мои приоритеты были намертво втиснуты в дозволенные рамки школьных требований и железобетон семейных приличий. Отмахнуться от новых интересов я не могла, поскольку не имела доступа к своему ДНК-коду для отсрачивания заложенного природой процесса и умно-благоразумной концентрации только на учебе.Мои интеллектуальные потуги выдали первое гендерное открытие, суть которого крылась в понимании того, что в некий момент тот, кого я еще не знаю, сделает со мной одно действие, о котором мне не объявят, на которое не пригласят, заранее не запишут в очередь и не продадут билет. Для этого действия нет специального учреждения с отведенным местом, как в кинотеатре, магазине, больнице или еще где-то.
Он и я должны будем в некотором смысле подняться над собой и оставишись только теми, кто мы есть по природе, вместе совершить это нечто, сорвав и вкусив запретный плод. В момент совершения этого нечто он не будет одноклассником, однокурсником, соседом, прохожим, незнакомцем, приятелем, другом, врагом. В этот момент он будет только лишь самцом.
Знающие люди говорят, что за все в жизни нужно платить. Я поняла, что они не врут, когда в конце одиннадцатого класса увидела три годовых четверки вместо привычных пятерок. Такова была плата за мое открытие и многие мыслительные усилия, сопряженные с ним.
Я бросила на свои внутренние весы эти три четверки вместе с выстраданными сабж-переживаниями, и признала сделку удачной.
Шли дни, бежали месяцы… Я уже стала студенткой и проучилась половину первого курса. Так уж сложилось, что первый год я жила в общежитии, о чем ничуть не жалею.
Периодически я размышляла о всяком таком разном и не могу сказать, что это было отвратительно (на самом деле иногда это было очень отвратительно, но мне нравилось).
Временами я пристально вглядывалась в проносящиеся лица тех, с кем я, возможно, была бы не прочь подняться куда-нибудь над собой и совершить то самое таинственное нечто, но лица безостановочно и безответно проносились дальше и совсем не собирались знакомить меня с азами порока.
Запретный плод оставался несорванным. Порой меня это огорчало, но порой и радовало.
Однажды, звенья в цепи абсолютно случайных событий лязгнули и сомкнулись.
В тот вечер я осталась в комнате одна.
За грязно-равнодушным общежитским окном медленно таял промозглый март.
Не помню уж, какими супер-важными делами я занималась, только четко помню, как мне до жути захотелось кофе с пирожными. Пирожных, правда, не было, но кофе был и были невкусные печеньки.
Я взяла чайник и направилась в кухню за водой.
По всему восьмому этажу стояла зловещая, индустриальная тишина (пусть тишина будет зловещей и индустриальной), будто затишье перед катаклизмом.
Я шла в халатике и шлепках по зеленому, дремучему, люминисцентному коридору. В левой руке вместо корзинки с пирожками и маслицем я держала чайник. В правой руке мне крайне не хватало бластера или хотя бы клюшки для гольфа.
Слабо потрескивали лампы. Одна из них сошла с ума и постоянно подмигивала, будто предупреждала о чем-то.
Набрав воды, я услышала шаги. Шаги были странными, медленными, пугающими.
Я перестала дышать и обратилась в зрение и слух. Сквозь стену я увидела толпу голодных зомби, ковыляющих в обнимку с маньяками, бабайками, упырями и еще какой-то индоевропейской нечистью, определенно испытывающей давний дефицит душевного добра. Все мои кровяные тельца дружно съежились и застыли в жилах. Чайник с водой трансформировался в грозное оружие массового поражения.
Я сделала глаза перископом и храбро выглянула в коридор.
По коридору с большим трудом шел студент-третьекурсник. Он был слегка трезв.
Я его знала, он меня — нет. Он мне в приципе нравился, ему на меня было плевать.
Его звали Александр.
Этот Александр входил в число тех, с кем я не раз хотела совершить то самое таинственное нечто, и его лицо также неоднократно проносилось в веренице остальных, кто не собирался устраивать со мной практикум по введению в основы физиологии коитуса и его психологические аспекты.
Диспозиция обрела видимые черты и стала до конца понятной.
Я перевела дух.
Вообще, сильно пьяных я не люблю, а иногда и просто боюсь, особенно если из них лезут дурь, агрессия и ранее тщательно скрываемая тупость. Если же пьяный по-хорошему раскован, весел и остроумен, то таким от меня только лишь исключительные респект и внимание.
Александр сумел меня заметить и между нами состоялся не очень длинный и вполне связный диалог, суть которого свелась к тому, что он страшно пьяный, чертовски хороший, но ему негде ночевать.
Представленные доводы безоговорочно убедили меня в необходимости привести Александра в мою комнату. Сделала я это без особых колебаний, страха и упрека. Думаю, я могла бы стать достойной последовательницей матери Терезы, но, видимо, где-то на своем жизненном пути я свернула не туда.
Итак, в моей комнате ночевал парень. Мартовский вечер завершался осознаваемой угрозой совершения события, которое я представляла дикое количество раз.
Верила ли я в реальную возможность грехопадения? Нет, не верила.
Во-первых, он был поддат и он спал.
Во-вторых, я этого не хотела, хотя порой бывали моменты, когда я лазила по стенам и если бы кто сказал мне, что я этого не буду хотеть, я бы страшно удивилась и не поверила.
Боялась ли я близкого присутствия Александра? Да, немного было боязно, но в рамках допустимого. Мои минимальные знания о нем и наш короткий диалог дали мне уверенность в его благонадежности и неспособности на насилие, иначе я не привела бы его в свою комнату. Да и, строго говоря, мне было не столько боязно, сколько интересно, экстремально и адреналинно.
Горел только ночник. Одетый Александр культурно, воспитанно и мирно спал на моей целомудренной кроватке. Я сидела мышью в самом углу у стола, тихо пила кофе, грызла невкусные печеньки и думала.
Как я потеряла невинность (ч. 2)
Как я потеряла невинность (ч. 3)
incopula.livejournal.com