шусђс‹ РјСѓСЂС‹ РјРѕСЏ страница РІС…РѕРґ РЅР° РјРѕСЋ страницу – Животный мир наших питомцев блять » Страница 6

Кольцо СЃ хиастолитом 7 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 49 из 85Следующая ⇒

Тот день в Кхаджурахо выдался жарким. Даже утром солнце палило каменные площадки, отражаясь от светложелтых стен майдапы Кандарья-Махадева. Даярам спустился по узкой боковой лестнице к небольшому павильону между храмами Махадевы и Деви Ягадамба, стоявших на общей платформе. Семь ступеней вели к открытому с трех сторон павильону, поддерживаемому двумя колоннами. В павильоне стояла странная скульптура — огромный лев, занесший правую лапу над женщиной, присевшей передним на корточки и с мольбой или отчаянием поднявшей лицо и обе руки к нависшей над ней голове чудовища. Лев, сделанный в средневековой традиции, круто изгибал переднюю часть тела и шею, пружиня задними, готовыми к прыжку лапами. Нижняя челюсть разверстой пасти была отбита, и вместо нее зияла широкая дыра. Казалось, что лев раскатисто хохочет над женщиной.

Небо подернулось сероватой мглой, Рё солнце жгло немилосердно РЅР° гладких каменных плитах, заливая светом весь портик. После прохлады галереи храма Даярам шел, щурясь, Рё РЅРµ сразу заметил РІ портике женщину, ставшую РЅР° колени перед львом. РћРЅР° застыла, закинув лицо вверх. Ее черная РєРѕСЃР° РІ СЂСѓРєСѓ толщиной легла полукольцом РЅР° плиту Сѓ цоколя статуи. Заслышав приближающиеся шаги, женщина вскочила, инстинктивным движением прикрыв лицо концом прозрачной ткани. Рамамурти приблизился Рё поклонился, Р° незнакомка выпрямилась, опираясь РЅР° левую лапу льва. Художник прежде всего увидел огромные глаза, ощущение сияющей глубины которых заставило Даярама застыть РІ изумлении. Ошеломленный, Даярам старался соединить отдельные черты лица женщины, мгновенно выхватываемые взглядом: СѓР·РєРёРµ четкие Р±СЂРѕРІРё, РїСЂСЏРјРѕР№, закругленный Рё небольшой РЅРѕСЃ, луком изогнутые губы… РїРѕРєР° РґРѕ него РЅРµ дошло, что РІСЃРµ лицо очерчено предельно точными изящными линиями, такими определенными Рё четкими, как если Р±С‹ РёС… вырезали РЅР° металле или твердом дереве.

Разрез глаз, линии век, очертания РіСѓР±, овал лица — РЅРёРіРґРµ РЅРµ дрогнула СЂСѓРєР° матери РїСЂРёСЂРѕРґС‹! Р? РІСЃРµ же незнакомка РЅРµ была красавицей РІ точном Рё величественном смысле этого слова, классической богиней СЃ крупными чертами лица, РїРѕРґРѕР±РЅРѕР№ тем, каких выбирают для исполнения священных танцев или главных ролей РІ исторических фильмах. РћРЅР° была совсем другая Рё РІ то же время так хороша, что вызвала РІ чутком художнике РїРѕРґРѕР±РёРµ электрического удара. РќРёРєРѕРіРґР° еще Даярам РЅРµ сталкивался СЃРѕ столь СЏСЂРєРѕР№ женственностью, пламенной Рё смущающе желанной. Устыдившись, РѕРЅ овладел СЃРѕР±РѕР№.

Черное, как ночь, сари облегало фигуру, достойную стать перед лучшими изваяниями Кхаджурахо.

Заметив слабую улыбку незнакомки, Рамамурти обрел слова привета. Девушка… нет, женщина… нет, только девушка могла смотреть Рё улыбаться СЃ таким неприкрытым озорством. Ведь РЅРµ могла же РѕРЅР° РЅРµ понимать действия своей ошеломляющей красоты. РћРЅР° СЃРІРѕР±РѕРґРЅРѕ Рё весело, как РјРѕРіСѓС‚ это делать магарани, СЃ детства обученные поведению РЅР° приемах, или же артистки, поклонилась. РћРЅР° Рё РІ самом деле была очень похожа РЅР° Праноти Гхош — самую красивую, СЃ точки зрения Даярама, киноактрису Р?РЅРґРёРё, только смуглее Рё гораздо крепче С…СЂСѓРїРєРѕР№ бенгалки.

— Меня зовут Амрита Видьядеви, или чаще — Тиллоттама.

— Апсара РёР· Махабхараты, — беспричинно радуясь, воскликнул Рамамурти, — «красавица СЃ РїСЂРѕСЃСЏРЅРѕРµ зернышко»! РћРґРЅР° РёР· самых прекрасных легенд великой РїРѕСЌРјС‹. Р?… свидетельствую, что РЅРѕРІРѕРµ воплощение… — РѕРЅ замялся, окидывая взглядом девушку.

— РќРµ больше прежнего, — закончила Р·Р° него РѕРЅР°. — Р? это печально, РјРЅРµ всегда хотелось быть высокой. Как РІСЃРµ знаменитые красавицы.

— Кто вам сказал о знаменитых красавицах! — воскликнул почти негодующе Даярам. — Я художник, посвятивший много лет изучению канонов древности, — он повел рукой к стенам храмов, на которых застыли, будто в истоме зноя, чудесные скульптуры. — Везде, где они изваяны в естественных размерах, от Матхуры до Конарака, я находил, что древние больше всего ценили рост сто шестьдесят сантиметров, примерно как раз ваш!

— Можете поклясться?

— Клянусь! Р? клянусь еще, что РЅРµ РіРѕРІРѕСЂСЋ просто РёР· лести. Р’С‹ РІ ней РЅРµ нуждаетесь, Рё сами это знаете!

— РќРѕ то, что РІС‹ сказали, СЏ узнала впервые! Р? еще узнала, что РІС‹ художник, РјРЅРѕРіРѕ лет посвятивший… Р° дальше? Перейдемте РІ тень, вам жарко.

Даярам, постояв на солнце после прохлады храма, покрылся капельками пота. Но девушка, несмотря на черное сари, смуглоту своей кожи и массу иссиня-черных волос, оставалась в палящем зное такой же свежей, как будто только что вышла из реки после утреннего купанья.

На звук их голосов какой-то человек, высокий, мрачный и бородатый, куривший в тени платформы, заспешил к павильону, внимательно глядя на Тиллоттаму. Она сделала едва заметный жест рукой, и человек вернулся на прежнее место.

«Наверное, она дочь магараджи, — подумал Даярам, — а это телохранитель…»

РћРЅРё уселись РІ тени, РЅР° пьедестале павильона, Рё Тиллоттама перевела разговор РЅР° скульптуры храма. Рамамурти, воодушевленный красотой собеседницы Рё ее серьезным интересом, стал рассказывать, увлекся Рё перешел РЅР° СЃРІРѕРё путешествия, РїРѕРёСЃРєРё Рё стремления создать Анупамсундарту. РћРЅ вдохновенно РіРѕРІРѕСЂРёР» Рѕ возрождении древнего слияния человека Рё РїСЂРёСЂРѕРґС‹, красоты, встающей РёР· сочетания осознанной силы души Рё тела.

Рамамурти РіРѕРІРѕСЂРёР» РѕР± идеале женской красоты, рожденной издавна Р?ндией — страной, напоенной плодотворным зноем солнца, влажным дыханием могучих ветров РјРѕСЂСЏ. Влажная земля рождала неистовое буйство жизни, неодолимо стремившейся Рє солнцу Рё небу, быстро расцветавшей Рё наливавшейся силой. Тропическая РїСЂРёСЂРѕРґР°, порождая изобилие растений Рё животных, так же быстро Рё беспощадно убивала РІ убыстренной смене поколений, ускоренном круговороте рождений Рё смертей. Оттого образ Парамрати отличается РѕС‚ современного, РєРѕРіРґР° городская жизнь оттолкнула человека РѕС‚ верного чувства прекрасного, возникавшего РІ единении СЃ РїСЂРёСЂРѕРґРѕР№.

Рђ РІ Древней Р?РЅРґРёРё скульпторы Рё живописцы были едины РІ СЃРІРѕРёС… стремлениях. Красные фрески пещерных храмов Аджанты СЃ РёС… черноволосыми узкоглазыми женщинами, фрески Танджоры, скульптуры Матхуры, Санчи, Кхаджурахо Рё Конарака. РќР° весь РјРёСЂ прославилась скульптура якши РёР· ступы Санчи — поврежденный изуверами торс женщины, изваянный РІ первом веке РґРѕ нашей СЌСЂС‹. РћРЅ был украден РёР· страны РІРѕ времена английского владычества Рё продан РІ Бостонский музей РІ Америке. Р’ Америку же попал Р±СЋСЃС‚ амазонки — Р№РѕРіРёРЅРё РёР· храма шестидесяти четырех йогиней РІ Мадхья Прадеш.

Рамамурти так живо описал эту статую СЃ широко раскинутыми руками, РіРѕСЂРґРѕ поднятой головой Рё очень высокой, словно рвущейся вперед РіСЂСѓРґСЊСЋ, придавшей всей фигуре ощущение полета, что Тиллоттама увидела ее круглое лицо СЃ СѓР·РєРёРјРё, длинными глазами, маленьким полногубым ртом Рё знаком РѕРіРЅСЏ между четкими бровями…

Йогиня-ведьма, спутница Кали, обычно ассоциируется с рыжеволосой женщиной, которая берет себе любовников из смертных, но убивает их в жертву черной Дурге. Это очевидный отголосок каких-то чрезвычайно древних и темных тантрических обрядов матриархата.

Даярам рассказывал о великолепной Врикшаке — нимфе дерева, о чете летящих гандхарвов необыкновенного изящества в Гвалиорском музее, о статуе женщины с чашей в музее Бенареса, принадлежащей матхурской школе и очень похожей на участницу элевзинских празднеств Эллады, о древнейших статуях якши в Матхурском музее.

Даже здесь, вот там к северу, есть загадка — в храме Сурья, построенном Читрагуптой, статуя бога в святилище изображена в высоких сапогах, которые носили только древние пришельцы — арии.

Заметив взгляд, брошенный Тиллоттамой на плоские золотые часики, Даярам сказал:

— РЇ задерживаю вас, РЅРѕ РјРЅРµ хочется еще поделиться СЃ вами впечатлениями Рѕ современной картине, которая перекликается СЃ образами прошлого. Ее создатель художник Метхарам Дхармани. Это «Туалет Парвати» — утреннее одевание Р±РѕРіРёРЅРё РЅР° РґРІРѕСЂРµ небольшого храма РІ прозрачном РІРѕР·РґСѓС…Рµ РЅР° фоне голубовато-серых холмов, таких же, как эти, — Даярам показал РЅР° тонувшие РІ Р·РЅРѕР№РЅРѕР№ дымке РіРѕСЂС‹ Р’РёРЅРґС…СЊСЏ. — РќР° картине вдали снеговые вершины, Р° РІ СѓР·РєРёС… долинках Сѓ храма — пирамидальные кипарисы. Одинаковая радость разлита РІ РїСЂРёСЂРѕРґРµ Рё РіРёР±РєРёС…, прекрасных, полуобнаженных телах Парвати Рё ее прислужниц. Р? РІСЃСЏ картина РІ ее светлой гамме красок звучит как утешение.

— О, я почти вижу ее! — воскликнула Тиллоттама.

— Женщины там очень похожи… на вас. Особенно смуглая девушка, стоящая с подносом справа.

— Я не видела картины и не могу судить, — чуть недовольно поморщилась Тиллоттама.

— Р? РЅРµ только РЅР° той картине. Здесь недалеко есть изваяние девушки, которая могла Р±С‹ быть вашей сестрой.

— Сестры бывают очень разные, — Тиллоттама искоса взглянула на художника.

— Вы не верите? — Даярам почувствовал легкое головокружение. — Вот он, этот храм, совсем рядом.

Тиллоттама озабоченно посмотрела на часы, потом решительно повернулась.

— Пойдемте, только очень быстро! — Она подошла к краю платформы и сказала несколько слов на урду своему провожатому.

Тот буркнул что-то и поплелся за молодыми людьми, держась в некотором отдалении.

Через несколько РјРёРЅСѓС‚ РѕРЅРё стояли РІ галерее святилища Вишванатха перед статуей сурасундари. Р?Р· РіСЂСѓРґРё девушки вырвался РєСЂРёРє восхищения.

— Если я правильно поняла ваш рассказ, — сказала Тиллоттама после продолжительного молчания, — то эта апсара не такая, как женщины в Карли.

— Значит, РІС‹ правильно поняли. Две тысячи лет назад скульпторы, стараясь сделать СЃРІРѕРё идеи понятными для всех, шли РїРѕ пути усиления, подчеркивания того, что РѕРЅРё считали прекрасным. Р?С… волшебство заключалось РІ том, что созданные РёРјРё изображения РЅРµ утратили красоты Рё кажутся полными жизни, Р° это может быть только РїСЂРё великом мастерстве Рё верном понимании. Смотрите, ваша сестра живет! Рћ Р±РѕРіРё, как РІС‹ РѕР±Рµ прекрасны!.. Р?, РїРѕРІРёРЅСѓСЏСЃСЊ внезапному порыву, художник РґРѕ земли склонился перед Тиллоттамой, отпрянувшей РѕС‚ него РІ изумлении.

— Пора идти, меня ждут. Я очень благодарна вам, муртикар. С вами оживают древние храмы и прошлое сливается с настоящим.

— Мы еще не знаем, как много интересного в храмах нашей страны! Я только прикоснулся к их изучению. Вот если бы здесь был мой учитель, профессор Витаркананда!

— Странное имя, звучит как псевдоним йога.

— Это и есть псевдоним, под которым он пишет свои литературные произведения.

Она снова взглянула на часы.

— Но профессора нет с нами, и для меня достаточно ваших познаний. Мне они кажутся безграничными.

— Так позвольте…

Вместо ответа она подняла обе ладони перед собой и сцепила указательные пальцы, затем согнула пальцы правой руки, оставив большой выпрямленным. Это были обычные мудра — жесты рук в танце, и Даярам легко прочитал их.

— Как, вы отказываетесь? — огорченно спросил он.

— Жест сикхара имеет значение не только отказа, — ее тонкие пальцы быстро замелькали, два вниз, три наперекрест.

Художник перестал понимать их смысл. Тиллоттама рассмеялась, склонив голову и блестя своими колдовскими глазами.

— О мой ученый друг, оказывается, есть вещи, которых и вы не знаете. А это всего лишь знаки влюбленных по нашему древнему канону любви — Камасутре! Я показала вам, что хоть и трудно, но я буду здесь, в сикхаре, завтра после того, как солнце станет на западе. Не я виновата, у древних не было точного времени. Ну, а мы с вами живем в двадцатом веке и добавим — в пять часов. Хорошо?

Рамамурти СЃ восторгом согласился Рё, выйдя РЅР° балкон галереи, следил Р·Р° РіРёР±РєРѕР№ фигурой РІ черном сари, торопливо сбежавшей РїРѕ Р±РѕРєРѕРІРѕР№ лестнице Рё скрывшейся Р·Р° кустами вместе СЃ угрюмым провожатым.

Даярам едва дождался следующего РґРЅСЏ. Р? опять Амрита-Тиллоттама была РІ том же простом черном сари, Рё дешевые «народные» браслеты РёР· кусочков зеркала ослепительно горели РЅР° солнце, придавая ее гладким бронзовым рукам почти РіСЂРѕР·РЅСѓСЋ красоту украшенной звездами Р±РѕРіРёРЅРё. РћРЅР° шла быстро, даже бежала Рё чуть запыхалась, РЅРѕ РЅР° этот раз позади РЅРµ плелся неприятный телохранитель.

Они снова молча полюбовались сурасундари. Даярам украдкой переводил взгляд на Амриту. Дыхание его прерывалось от чуть ли не болезненного впечатления, производимого красотой Тиллоттамы. А она была иная, чем вчера, — веселость, даже удальство, прорывавшееся в словах и движениях, исчезли.

Рамамурти, чувствуя, что разговор РЅРµ идет РІ том направлении, РІ каком Р±С‹ ему хотелось, СЃРЅРѕРІР° принялся Р·Р° рассказ Рѕ храмах Рё РёС… загадках.

Он говорил о фигурах гандхарвов — небесных музыкантов, изваянных высоко на стене храма Кайласа в Эллоре в полете, переданном настолько точно, что фигуры действительно кажутся летящими. О диске с кентавром и нагой наездницей — совершенно эллинской скульптуре, неведомо как украсившей балюстраду балкона в знаменитой ступе Санчи. Еще об одной амазонке, на коне со слоновым хоботом и львиными лапами, на западном фасаде храма Муктесвар у священного пруда Бхубанешвара, в Ориссе, где по преданию было семь тысяч храмов, а сейчас уцелело лишь 100.

РћР± удивительных лицах женщин РЅР° фресках РІ дравидийских храмах Бадами около знаменитой деревни Айхолли — РєРѕРіРґР°-то столицы династии Чалукья, — круглых, СЃ длинными голубыми глазами, СЃ очень удлиненными шеями. Последнее РїРѕ древнеиндийским канонам считалось признаком неверности Рё неустойчивости характера, Р° голубые глаза — дурными, «кошачьими». Р?зображать Парвати РІ таком стиле могли или еретики, или чужие. РќРѕ откуда взялись РѕРЅРё РІ сердце Деккана?

— РЇ рассказал те немногие загадки, которые видел сам, — закончил Рамамурти, — РЅРѕ сколько еще таких забытых отголосков прошлого. Через РЅРёС… РјС‹ поймем чувство жизни наших предков.

— Очень хорошо сказано — именно чувство жизни, — согласилась Тиллоттама, — а не так, как обычно — хватаемся за внешнее, за форму, содержание которой давно умерло, и приходим к пустой тоске. Не нужно так удивляться, — добавила Амрита с улыбкой, — разве одни мужчины имеют право читать Ауробиндо Гхоша?

— Я вовсе этого не подумал, только удивился.

— Чему же? Разве РІС‹ РЅРµ говорили РІ прошлый раз, что тема изображения женщины Рё ее красоты — главная РІРѕ всем искусстве Р?РЅРґРёРё? Что миллионы ее статуй РіРѕРІРѕСЂСЏС‚ Рѕ неизменном преклонении всего народа перед женским началом, Р° РЅРµ только приверженцев культа Шакти? Если РІС‹ это понимаете, то почему же…

— РЇ РЅРµ привык… — начал было Даярам Рё поправился: — Нет, РІС‹ РЅРµ подумайте, СЏ считаю, что наша женщина — это звезда Р?РЅРґРёРё, РѕРїРѕСЂР° Рё спасение нашего народа!

— Высокопарные слова Рё, как РІСЃРµ высокопарное, лживые! — Тиллоттама рассмеялась недобро Рё презрительно. — Довольно, СЏ слышала РјРЅРѕРіРѕ Рѕ том, как Сѓ нас любят женщину. Р’С‹ СЃ вашей сентиментальной звездой Р?РЅРґРёРё, СЃ женщиной РІ искусстве — что РІС‹ знаете Рѕ жизни, прекраснодушный муртикар?

Она замолчала, подняв голову.

Рамамурти растерянно смотрел РЅР° нее, РЅРµ находя слов.

Тиллоттама ударила его очень больно, ибо для каждого настоящего художника грубое расхождение окружающей жизни с его идеалами — тайная и никогда не заживающая рана души.

— Да, это горькая правда! — наконец сказал он. Тиллоттама внезапно смягчилась. С нежностью погладила плечо художника своей темной рукой, и ее браслеты скатились до локтя. Даярам вздрогнул от неожиданности.

— Глядя РЅР° ваше огорченное лицо, СЏ вспомнила, что мужчины РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ становятся совсем взрослыми. Может быть, РІ этом РІСЃРµ дело? РќРѕ РЅРµ будем углубляться РІ неприятное, Сѓ нас слишком мало времени. Расскажите немного Рѕ себе, РІС‹ такой интересный человек.

Даярам коротко рассказал о погибшем в войну отце — субадаре англо-индийской армии, о матери — учительнице, вырастившей его и двух его сестер.

— Раджастанец?

— Конечно, угадать нетрудно. Рђ вы… РІРѕС‚ РІС‹ — РёР· Южной Р?РЅРґРёРё. Майсур?

— Нет, не угадали. Траванкор-Кочин! Я из найяров.

— Повелитель Шива! Так вот откуда ваша свободная независимость! А я думал, что вы дочь магараджи!

— Р’С‹ РІСЃРµ знаете! Р? РІ то же время совсем мало.

— Знаю, — заупрямился Даярам. — Даже то, что вас, найяров, считали четвертой кастой, а вы кшатрии, хотя и не носите священного шнура.

— Сдаюсь, — переходя от грустного тона к своей дразнящей усмешке, сказала Тиллоттама. — Нет, не сдаюсь. Найяры упоминаются еще в Махабхарате. Где?

Художник поднял обе руки над головой в шутливой просьбе пощады.

— В истории принца Сахадевы, который на юге встретился с царем Синечерным. В его царстве женщины были особенно прекрасны и пользовались неслыханной нигде моральной свободой, — важно сказала Тиллоттама.

— Что они и теперь особенно прекрасны, в этом нет никакого сомнения, — сказал Даярам на малаяламе — языке юга Малабарского побережья.

Тиллоттама даже отшатнулась.

— Во время войны мы жили у мужа старшей сестры в Тривандраме, — пояснил художник на том же языке.

mykonspekts.ru

Кольцо СЃ хиастолитом 17 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 59 из 85Следующая ⇒

— На моем месте? — искренне изумился художник.

— Конечно же! У вас ясная цель, твердое решение, прямая борьба. Вы можете биться за свою утраченную любимую, знаете, где найти ее, куда вести.

— А вы не можете?

— Не могу, ничего не знаю, и нет возможности узнать!

— Какая-нибудь, хотя малая, возможность всегда есть. Только принять решение и стойко держаться, — возразил Даярам.

Они миновали Тангмарг, поднявшись на семь с половиной тысяч футов. Дорога становилась все более размытой, и после четверти часа яростной борьбы с ней шофер остановил машину, показав широким приглашающим жестом, что дальше пассажирам придется следовать пешком. Они торопливо двинулись, чтобы пройти оставшиеся две мили и подняться еще на четыреста метров.

Даярам Рё СЂСѓСЃСЃРєРёР№ пошли РїРѕ пологому подъему, пользуясь тропинкой для лошадей, проложенной СЂСЏРґРѕРј СЃ РґРѕСЂРѕРіРѕР№, превратившейся РІ желоб, усеянный камнями. РћРЅРё успели отъехать РЅР° уровень первых предгорий, покрытых лесом. Р?сполинские серебристые ели Гималаев РґРѕ семидесяти метров высотой, стройные как свечи, стояли здесь РІ прозрачнейшем РІРѕР·РґСѓС…Рµ наедине СЃ голубым небосводом. Мощные, РІ три обхвата, деревья вздымали РІ глубину неба несчетное число СЏСЂСѓСЃРѕРІ коротких ветвей СЃ темной хвоей. Люди казались карликами Сѓ подножия этих гигантских деревьев. Р?верневу, привыкшему Рє небольшой высоте деревьев его северной СЂРѕРґРёРЅС‹, лес показался перенесенным РёР· далеких СЌРїРѕС…, РєРѕРіРґР° РЅР° земле обитали гигантские животные. РћРЅ поделился СЃРІРѕРёРј впечатленьем СЃ Даярамом. Р?ндиец грустно РІР·РґРѕС…РЅСѓР».

— Это и в самом деле древние леса, уцелевшие от прошлых времен. Старший брат моей матери — лесничий, и от него я знаю, что после вырубки эти леса не возобновляются. Во всяком случае, такие гиганты больше не вырастут. Что-то теряется в их жизненном окружении, так же как у секвой в Америке.

— Р?ли кедров Сѓ нас РІ РЎРёР±РёСЂРё! Кстати, своей темной хвоей РѕРЅРё сильно напоминают РјРЅРµ кедры — так называется Сѓ нас сибирская СЃРѕСЃРЅР°. РџРѕ стройности гималайские ели похожи РЅР° наши тянь-шаньские, РЅРѕ С…РІРѕСЏ тех светлее Рё размер РІРґРІРѕРµ меньше! Как же здесь хорошо! Сам становишься гораздо лучше, — задумчиво сказал геолог, набирая полную РіСЂСѓРґСЊ РІРѕР·РґСѓС…Р°. — Нас, северян, донимает индийская жара. Завтра РјС‹ будем РІ Дели, РіРґРµ РІСЃРµ совсем РґСЂСѓРіРѕРµ, Р° РјРЅРµ еще дальше РЅР° СЋРі.

— На юг? Не будет нескромным спросить — куда?

— В Мадрас, там база экспедиции, в которой я работаю.

— В Мадрас! Но я ведь тоже буду там через несколько дней. Необходимо найти родных Тиллоттамы и восстановить ее индийское подданство. Начинать надо с Мадраса — это единственный ключ.

— Понимаю. Может быть, вы дадите мне знать, чем кончилось ваше смелое намерение, которому я так желаю успеха. Поверьте, это не пустое любопытство.

— Где найти вас РІ Мадрасе? — РСѓСЃСЃРєРёР№ достал РёР· бумажника визитную карточку.

— Здесь РІСЃРµ: Рё телефон Рё адрес. Рояпетта, недалеко РѕС‚ Маунт-РРѕРґ.

— Благодарю. Вы скоро узнаете… или не узнаете ничего, и тогда поймете, что я потерпел неудачу.

— Мне почему-то кажется, что будет удача. Может быть, из-за того, что в вас есть та железная решимость, которая обеспечивает успех.

Зеленая поляна Гульмарга, окаймленная темными, почти черными от густых еловых лесов холмами, обдувалась холодноватым ветром со скалистых круч. Над синей ступенью гор поднимались еще две ступени, покрытые снегом вплоть до ледяного острого гребня хребта Пир-Панджал.

РСЏРґС‹ деревянных РґРѕРјРѕРІ, отелей Рё магазинов выстроились вдоль улицы, РЅР° которой РЅРµ встретилось РЅРё РѕРґРЅРѕР№ живой души, точно РІ заколдованном замке. Жалобно скрипели Рё хлопали РЅР° ветру ставни Рё кем-то приоткрытые двери, усиливая впечатление заброшенности Рё одиночества.

Вернувшись РёР· Гульмарга, РѕРЅРё вместе пообедали, потом катались РЅР° шикара — лодочном такси РїРѕ каналам Рё озеру Дал, уставленному рядами плавучих гостиниц Рё сдаваемых внаем барж-РѕСЃРѕР±РЅСЏРєРѕРІ. Расстались лишь РїРѕР·РґРЅРѕ вечером.

Даярам, усталый от множества впечатлений, долго не мог уснуть, переживая и перебирая в памяти день, проведенный в обществе нового знакомого, казалось бы такого чужого и в то же время столь дружественно близкого, каким редко бывает и родственник.

Художник по обыкновению лежал с закрытыми глазами, и мысленные картины виденного проходили перед ним, как на медленной киноленте.

Веселые скопления домиков, теснящихся один над другим в предгорных поселках, среди поросших соснами холмов. Сам город с его рекой, каналами и спокойными озерами, с трехэтажными каменными домами, в которых не найдется и нескольких окон, расположенных на одном уровне, с крышами из утрамбованной глины, поросшими травой и нередко кустарником. Высокие стены каналов из грубой каменной кладки и нависающие над ними выступы домов, подпертые до ужаса непрочными на вид деревянными укосинами. Веселые мальчишки, плавающие по каналу Мар, среди лодок и выбрасываемого из домов мусора. Сады, обнесенные вдающимися в реку стенами, плавучие огороды на озерах, выращенные на плотах из тростника, дерна и водорослей, заякоренных воткнутыми в дно шестами.

Пестрые базары СЃ толпами торговцев, бесстрастно сидящих Сѓ СЃРІРѕРёС… товаров, Рё покупателей, ничего РЅРµ покупающих. Везде Рё РІСЃСЋРґСѓ, как Рё РїРѕ всей Р?РЅРґРёРё, нищие калеки, нахальные мальчишки, грязные цыганские девчонки СЃ правильными, красивыми личиками Рё огромными глазами. Суета Рё нищета СЂСЏРґРѕРј СЃ простотой Рё величием. Сверкающие снега, холодные чистые озера — Рё СѓР·РєРёРµ улочки СЃ РІРѕРЅСЊСЋ Рё РіСЂСЏР·СЊСЋ. Здесь, РІ чудесной долине, окруженной всем великолепием горных хребтов, лугов Рё лесов, эти обычные контрасты СЂРѕРґРёРЅС‹ Даярама выступали резче. Р?ли РѕРЅ сам стал более Р·РѕСЂРєРёРј?

Бесчисленные лодки торговцев плавали по озерам и каналам. В них под холщовым навесом восседали важные или, наоборот, подобострастные люди, покуривая хуки — разновидность восточного кальяна. Они продавали все — от шапок и вышивок до устрашающего вида ножей и пистолетов. Великолепны были лодки, заваленные цветами. Пышные, свежие букеты, ярко-красные, желтые, синие, лежали плотной пахучей грудой по всей длине узкой посудины.

Новый СЂСѓСЃСЃРєРёР№ РґСЂСѓРі СѓРґРёРІРёР» Даярама, привыкшего Рє тому, что европейцы СЃ жадным интересом устремляются РЅР° базары Рё РІ магазины, стараясь накупить как можно больше. Р?вернев СЃ любопытством смотрел РЅР° замечательные вышивки, РєРѕРІСЂС‹, чеканные кувшины, резные деревянные изделия, которыми так славится Сринагар, РЅРѕ его интерес был РЅРµ большим, чем РєРѕ всем РґСЂСѓРіРёРј особенностям жизни РіРѕСЂРѕРґР°. Геолог ничего РЅРµ РєСѓРїРёР» Рё РІ то же время, как заметил Даярам, РЅРµ стеснялся РІ средствах, если дело касалось поездки РЅР° автомобиле или лодке-такси. Только РѕРґРёРЅ раз, РєРѕРіРґР° настырный торговец, подплывший Р±РѕСЂС‚ Рѕ Р±РѕСЂС‚ Рє РёС… лодке, расстелил перед СЂСѓСЃСЃРєРёРј роскошную шкуру снежного леопарда, Р?вернев выразил РЅРµ то колебание, РЅРµ то сожаление Рё, отпустив торговца, надолго задумался…

Смена образов, проходивших перед художником, незаметно перешла в дремоту. Даярам проснулся за минуту до того, как в номер вошел гостиничный бой.

РџРѕРєР° такси мчалось Рє аэропорту РїРѕ запыленной РґРѕСЂРѕРіРµ, Рамамурти часто оглядывался, тщетно пытаясь увидеть машину СЂСѓСЃСЃРєРѕРіРѕ геолога. Р’ аэропорту РѕРЅ узнал причину — полет откладывался РЅР° РґРІР° часа РёР·-Р·Р° РіСЂРѕР·С‹ Сѓ Амритсара. Вероятно, Р?вернев узнал РѕР± этом заранее. Даярам вышел РёР· помещения Рё сел РЅР° скамью РїРѕРґ навесом, любуясь белыми зубцами РџРёСЂ-Панджала, РєРѕРµ-РіРґРµ увитыми шарфом прозрачных облаков. Задержка — пустяк, РґРІР° часа Рё еще РґРІР° часа полета… РћРЅ надолго расстанется СЃ чистым РІРѕР·РґСѓС…РѕРј нагорья, СЃРѕ снежными гигантами, устремленными РІ СЏСЂРєРѕ-голубое небо. РЎ этой последней высокой ступени РІ пять СЃ половиной тысяч футов РѕРЅ спустится РЅР° знойные равнины, нещадно палимые солнцем, тонущие РІ пыли Рё мареве горячего ветра РїРѕРґ свинцовым небом, так же давящим РЅР° головы людей, как этот тяжелый Рё РјСЏРіРєРёР№ металл.

А потом влажная жара Бомбея. Бомбея, где томится Тиллоттама!

РђСЌСЂРѕРїРѕСЂС‚ наполнялся пассажирами. Р?здалека художник заметил своего РЅРѕРІРѕРіРѕ СЂСѓСЃСЃРєРѕРіРѕ РґСЂСѓРіР°, окруженного целой РіСЂСѓРїРїРѕР№ людей, единственным знакомым среди которых был начальник ладакхского отряда геологов. Даярам постеснялся подойти, приветствовал РѕР±РѕРёС… издалека Рё поторопился забраться РІ самолет, уже РёР·СЂСЏРґРЅРѕ нагревшийся РЅР° солнце. Лишь после взлета РѕРЅРё СЃ СЂСѓСЃСЃРєРёРј уселись СЂСЏРґРѕРј РЅР° СЃРІРѕР±РѕРґРЅРѕРµ сиденье РІ хвосте Рё говорили Рѕ том, как возможность быстро перебрасываться РЅР° далекие расстояния изменила жизнь людей. Перемена РІ окружающем РјРёСЂРµ совершалась буквально РІ считанные часы, Рё так же поворачивалась жизнь, вынуждая Рє изменению действий, решений или привычек. РќРµ удивительно, что такие резкие повороты РІ жизни человека, разрушая весь привычный его уклад, подвергали нервную систему большим напряжениям Рё требовали прочной РїСЃРёС…РёРєРё. Рђ РїРѕ условиям цивилизованной жизни организм ослабевал, Рё получался разрыв между требованиями РЅРѕРІРѕРіРѕ Рё состоянием человека.

Самолет швыряло Рё качало РІ полосе, РіРґРµ холодный РІРѕР·РґСѓС… Гималаев сталкивался СЃ горячим фронтом Р?РЅРґРѕ-Гангской долины. Р’РЅРёР·Сѓ расстелилась однообразная желтая дымка. Еще немного времени, Рё самолет плавно покатился РїРѕ плитам РѕРіСЂРѕРјРЅРѕРіРѕ аэродрома РќСЊСЋ-Дели. Р—РЅРѕР№ сразу охватил вышедших РёР· самолета. Даярам простился СЃ СЂСѓСЃСЃРєРёРј Рё поспешил Рє махавшим ему издалека Анарендре Рё толстому веселому инженеру Сешагирирао.

— Тебе на пользу Тибет! — воскликнул инженер. — Ты стал неотразим. В самый раз отправляться на завоевание красавиц!

— Да, если не считать отсутствия волос. Еще не отросли, — ответил Даярам.

— Под тюрбаном не видно! Теперь понимаю, отчего ты одет, как магараджа.

Анарендра укоризненно посмотрел на приятелей — как можно шутить серьезными вещами! — и сказал:

— Если ты не устал, то можно лететь сегодня же. Два места забронированы.

— Разве ты, Сешагирирао, РЅРµ СЃ нами?

— Нет. Анарендра сказал мне, что людей достаточно и без меня. Это и к лучшему, потому что сейчас мне нелегко освободиться. Однако можно, если будет надобность.

— Решительно никакой, — твердо сказал Анарендра, — пойдемте обедать. РЈ нас еще полтора часа. Р?дите занимайте столик, Р° СЏ выкуплю билеты.

В углу ресторана было много свободных мест. Когда они сели, инженер оглянулся, сдавил руку Даярама.

— Обещай мне, что дашь знать, если тебе понадобится моя помощь. А сейчас не отказывайся, — и Сешагирирао вытащил бумажник. Даярам остановил его.

— Поверь, что денег не надо! Смотри, я вожу с собой крупную наличность, как спекулянт, — художник показал инженеру свой туго набитый бумажник.

— О боги! Тут мои пятьсот рупий выглядят смешными. Но остается еще одна вещь. Протяни руку под скатертью! — Даярам ощутил в руке тяжелую металлическую вещь.

— Что такое? — воскликнул он и увидел большой автоматический пистолет с кургузым стволом и странной большой гашеткой. Сталь массивного оружия сурово поблескивала. — Зачем? — воскликнул Даярам, возвращая оружие с инстинктивным отвращением индийца к убийству. — Мы не можем становиться на одну доску с гангстерами.

Сешагирирао весело рассмеялся и беззаботно махнул рукой.

— РЇ РЅРµ хуже тебя знаю нелепость законов, РїРѕ которым порядочный человек всегда останется без оружия, Р° любой бандит Рё РІРѕСЂ, которому плевать РЅР° закон, делает что СѓРіРѕРґРЅРѕ СЃ безоружными людьми. Так РІРѕС‚, чтобы избежать унижения РѕС‚ своей беззащитности перед каждым негодяем, СЏ создал это оружие. Никакой СЃСѓРґ РЅРµ признает его огнестрельным Рё вообще чем-либо стреляющим. Смотри! — Р?нженер открыл защелку Рё вытащил РёР· ручки пистолета плоский флакон СЃ опалесцирующей жидкостью. — Р’РѕС‚ что вместо РѕР±РѕР№РјС‹ Рё патронов. Р’РѕС‚ поршень, давящий СЃРЅРёР·Сѓ, здесь клапан, открывающий дуло СЃ нажатием гашетки Рё еще РѕРґРёРЅ поршень СЃ разбрызгивателем. Нападающий получит РІ рожу порцию едкого, РЅРѕ безвредного химического вещества — РјРѕР№ секрет. Никакого убийства, РЅРѕ полное торжество над любым врагом! Флакон — РЅР° двадцать таких «выстрелов», Р° РІРѕС‚ тебе еще РґРІР° запасных. Разве плохо? Р’РѕР·СЊРјРё, пригодится! Мусульмане РіРѕРІРѕСЂСЏС‚: «Последнее лекарство — РѕРіРѕРЅСЊ, Рё последняя хитрость — меч!В»

Даярам вспомнил слова гуру: «Ты сейчас вступаешь в нижний мир, где одной душевной силы, как бы она ни была велика, тебе будет недостаточно!» — и, благодарно улыбнувшись, опустил тяжелый пистолет в карман.

Пришел Анарендра СЃ билетами. Друзья просидели Р·Р° обеденным столом РґРѕ вызова Рє самолету. Р?, только РєРѕРіРґР° РѕРЅРё были уже РІ РІРѕР·РґСѓС…Рµ, Даярам решился задать Анарендре мучивший его РІРѕРїСЂРѕСЃ: «Как надеются бомбейские приятели найти Тиллоттаму?В»

— Она уже найдена! — хладнокровно отвечал Анарендра.

Глава 7

mykonspekts.ru

Кольцо СЃ хиастолитом 4 страница

Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

⇐ ПредыдущаяСтр 46 из 85Следующая ⇒ «Я РїРѕРЅСЏР» тебя, отец! — подумал Мстислав. — РќРѕ что РёРј нужно РѕС‚ тебя? Прости, РјРЅРµ следовало Р±С‹ лучше знать твои исследования, особенно те, какие РЅРµ удалось тебе довести РґРѕ конца». Мстислав взглянул РЅР° часы. Времени для СЃРЅР° РЅРµ осталось. РћРЅ прокрался РЅР° РєСѓС…РЅСЋ, чтобы приготовить кофе. В«Рейс двести девятый Ленинград — Москва… пассажиров РїСЂРѕСЃСЏС‚ пройти РЅР° посадку» — равнодушные слова, которые провели черту между всем привычным Рё далеким новым, что ожидало Р?вернева РІ Р?РЅРґРёРё. Р?вернев смотрел РЅР° побледневшее лицо матери. Евгения Сергеевна, как всегда, старалась улыбкой прикрыть тоску расставания. РќР° РјРёРі РѕРЅР° положила голову РЅР° плечо сына. — Мстислав! Мстислав! — раздался резкий, гортанный голос, Рё перед Р?верневыми РІРѕР·РЅРёРє запыхавшийся, потный Солтамурад. — Понимаешь, едва успел, хорошо, таксист попался настоящий! — Что случилось? — встревоженно воскликнул геолог. — РњС‹ же СЃ тобой простились РґРѕРјР°! — Конечно! Так, понимаешь, пришел СЏ РґРѕРјРѕР№, Р° жена РіРѕРІРѕСЂРёС‚, понимаешь, такая история, — чеченец РѕС‚ волнения Рё бега едва выговаривал слова. — Да ничего СЏ РЅРµ понимаю, РіРѕРІРѕСЂРё же! — воскликнул нетерпеливо Р?вернев. — Жена видела Тату! Шла РїРѕ набережной, заглянула РІ СЃРїСѓСЃРє, там РЅР° ступеньках СЃРёРґРёС‚ женщина СЃРїРёРЅРѕР№, совсем похожа РЅР° Тату. РћРЅР° уверена была, что это Тата, Рё побежала РґРѕРјРѕР№ РјРЅРµ рассказать. — Р? РЅРµ окликнула ее? — Понимаешь, какая глупая, нет! Р?вернев беспомощно огляделся. Мать СЃРїРѕРєРѕР№РЅРѕ спросила: — РўРІРѕР№ рассказ будет РІ газете? — Да, будет, писатель РјРЅРµ накрепко обещал. — РќСѓ тогда, если Тата придет РєРѕ РјРЅРµ, СЏ РЅРµ отпущу ее. Лети Рё работай СЃРїРѕРєРѕР№РЅРѕ, сын! «Пассажир двести девятого рейса, товарищ Р?вернев, немедленно пройдите РІ самолет! Товарищ Р?вернев, пройдите РІ самолет», — начал взывать репродуктор. Р’ РњРѕСЃРєРІРµ Р?верневу РЅРµ удалось даже позвонить Андрееву — пересадка РЅР° делийский самолет совершилась Р·Р° полчаса. Рђ еще через пять часов Р?вернев всматривался СЃ высоты РІ грандиозную панораму Гималаев. Р’РЅРёР·Сѓ полчища исполинских вершин шли рядами, как волны космического РїСЂРёР±РѕСЏ, накрывшие часть земной РєРѕСЂС‹ между РґРІСѓРјСЏ великими странами. Р?вернев старался представить себе жизнь там, РІРЅРёР·Сѓ, среди этих снежных гигантов. Глава 3 Твердыня Тибета Далекий РіСЂРѕРј обвала всплыл РёР· ущелья. РќР° тяжелый РіСЂРѕС…РѕС‚ скатившихся камней коротким гулом отозвались молитвенные барабаны. РќР° террасе монастыря, вымощенной грубыми плитами песчаника, было пусто Рё холодно. Черные хвосты СЏРєРѕРІ мотались РїРѕРґ ветром РЅР° высоких шестах. Монастырь Чертен-Дзон прилепился Рє вершине РіРѕСЂС‹, как гнездо сказочной птицы. РќРѕ РіРѕСЂР° эта, надменно Рё недосягаемо поднявшаяся над РјРѕРєСЂРѕР№ Рё сумрачной глубиной долины, была лишь ничтожным холмиком, затерявшимся между подлинными владыками Каракорума, исполинским полукольцом охватившими долину реки РќСѓР±СЂР° СЃ северо-запада, как СЂСЏРґ закрывающих небо каменных уступов. Над РЅРёРјРё возвышался гигант Каракорума РЅРµ меньше чем РІ двадцать пять тысяч футов вышины. Его ледниковое ожерелье Рё снежная РєРѕСЂРѕРЅР° отсюда РЅРµ были даже РІРёРґРЅС‹, слишком РЅРёР·РѕРє был уровень РіРѕСЂС‹, стоявшей вплотную Рє этому царю Гималайских РіРѕСЂ. Зато РЅР° западе, РїСЂСЏРјРѕ перед монастырем, отделенный глубокой пропастью, РІ которой тонуло его необъятное основание, высился РІРѕ всем своем великолепии Хатха-Бхоти. Р’ прозрачном РІРѕР·РґСѓС…Рµ высокогорья глаза различали каждый выступ РЅР° обнаженном склоне чугунного цвета. Этот склон СѓС…РѕРґРёР» далеко РІ чистейшее небо, РЅРѕ еще выше, еще отдаленнее сияли снега притупленной вершины. Отражая лучи высокого солнца, передавая всему окружающему его светоносную силу, полчище горных вершин парило РІ бесконечных просторах, наполненных искрящимся чистым сиянием. Ослепительная белая заря вечных снегов поднималась РІ небо, Рё тем унылее казались серые кручи подножий Рё темные ущелья. Художник Даярам Рамамурти, исхудавший Рё сумрачный, опустил глаза, плотнее закутался РІ грубый войлочный халат. Далеко РІРЅРёР·Сѓ был виден вьючный караван. Лошади, крохотные, как букашки, тянулись извилистой цепочкой, сопровождаемые горсткой крошечных человечков. Животные едва заметно пошатывались РїРѕРґ тяжестью РІСЊСЋРєРѕРІ, оступались, РёРЅРѕРіРґР° падали РЅР° сыпких откосах, РіРґРµ разрушающиеся сланцы ползли РІРЅРёР· широкими разливами каменных потоков. Караваны проходили здесь очень редко. Судорожные рывки лошадей РЅР° осыпях, беспокойное метание погонщиков — суета человеческая Рё повседневные заботы отсюда, сверху, казались мелкими Рё никчемными. Маленький монастырь, построенный здесь очень давно, находился РЅР° самом пределе недоступной каменно-ледяной пустыни, величайшего РІ РјРёСЂРµ скопления чудовищных горных вершин. Всего РІ ста километрах полета РЅР° северо-западе высились четыре гигантские башни Гашербрума Рё сам Чого-РРё, уступающий только Эвересту — Джомолунгме, РЅРѕ РєСѓРґР° более величественный, уединенный Рё недоступный, окруженный десятками «восьмитысячников» Рё самыми большими РІ РјРёСЂРµ ледниками, как Балторо… РќР° СЋРіРѕ-запад Рё СЋРі, Р·Р° Ладакхским хребтом, РіРѕСЂС‹ постепенно спускались Рє цветущим долинам Кашмира. Там РїРѕРґ скатами деодаровых СЂРѕС‰ росли бесконечные фруктовые сады, прозрачные зеленоватые озера были окаймлены плавучими полями, усеянными кроваво-красными помидорами. Рамамурти РїРѕРґРЅСЏР» лицо вверх, прислушиваясь Рє пронзительным крикам хищных птиц, круживших над долиной. Ветер пронизывал РґРѕ костей. Морщась, художник осторожно повернулся. Привычная боль РІ поврежденных ребрах сразу сузила окружавшую необъятность. Недавнее прошлое захватило Рё повело его РІРЅРёР·, Рє жарким равнинам Р?РЅРґРёРё. Бесконечное могущество памяти мгновенно уничтожило зубчатые, скалистые, запорошенные снегом стены, заграждавшие путь РЅР° СЋРі. Всего РґРІРµ недели назад РѕРЅ приехал РІ монастырь, подчинившись желанию своего старого учителя, профессора истории искусств. Раз РІ четыре РіРѕРґР° профессор позволял себе длительный отпуск Рё удалялся СЃСЋРґР°, РІ Малый Тибет, чтобы обрести душевное равновесие Рё предаться глубоким размышлениям. Здесь РІСЃРµ знали его РїРѕРґ именем Витаркананды, считали Р№РѕРіРѕРј. Да, наверное, РѕРЅ Рё был РёРј, потому что искусство — разве РЅРµ РѕРґРЅР° РёР· Р№РѕРі? Рђ длительное служение знанию тоже делает человека Р№РѕРіРёРЅРѕРј! Витаркананда нашел художника РІ хирургической больнице Аллахабада, РєСѓРґР° его доставили РёР· полиции, нещадно избитого Рё еще хуже — раненного душевно, скрывшегося РѕС‚ родных Рё друзей. Профессор предложил ему побыть СЃ РЅРёРј РІ уединенном монастыре Ладакха, Рё Рамамурти СЃ радостью уцепился Р·Р° твердую РґСѓС…РѕРІРЅСѓСЋ РѕРїРѕСЂСѓ, какую РѕРЅ всегда чувствовал РІ старом учителе. РћРЅРё вступили РІ издревле освященные отношения РіСѓСЂСѓ — РґСѓС…РѕРІРЅРѕРіРѕ наставника Рё челы — его ученика. Привычный Рє Р·РЅРѕСЋ своей СЂРѕРґРёРЅС‹, Рамамурти жестоко мерз РІ ветреные гималайские ночи, задыхался РІ разреженном РІРѕР·РґСѓС…Рµ, ужасался РІРёРґСѓ бешеных рек, несущихся РїРѕ огромным валунам, содрогался РѕС‚ РіСЂРѕРјР° постоянных горных обвалов. После уютного Сринагара, СЃ его великолепными озерами Рё каналами, СЃ маленькими храмами РІ тенистых рощах Рё резными деревянными домиками РІ просторных садах, оставшихся еще РѕС‚ времени великих моголов, даже первые ущелья Больших Гималаев показались невиданно суровыми. РќР° плоском РґРЅРµ каждой такой долины СЃРІРѕР±РѕРґРЅРѕ гуляли разлившиеся мутные РІРѕРґС‹ горных речек, подмывая края крутых РєРѕРЅСѓСЃРѕРІ выноса, осыпавшихся РёР· глубоких Р±РѕСЂРѕР·Рґ, рассекавших почти отвесные скалистые обрывы. Высоко вверху темные, всегда РІ тени, кручи увенчивались таким хаосом заостренных зубцов, РєРѕРЅСѓСЃРѕРІ, клыков Рё пирамид, какого РЅРµ могло Р±С‹ придумать даже больное воображение. Камень РЅР° вершинах хребтов был исковеркан СЃ яростью. РќР° нешироких плоскогорьях встречались крохотные деревушки, обсаженные ивами, как Р±С‹ прижавшиеся Рє земле, спасаясь РѕС‚ ветров. Жалкие сады низкорослых абрикосов Рё поля РіСЂРёРјР° — тибетского ячменя чередовались СЃ СЃСѓС…РѕР№ каменистой пустыней, РіРґРµ клочковатая жесткая трава шелестела, аккомпанируя пронзительным крикам грифов, высматривавших падаль вдоль караванных троп Рё особенно РЅР° перевалах. Там постоянно гибли лошади, надорвавшиеся РЅР° непосильном подъеме. Лишь РґР·Рѕ, или РїРѕ-монгольски хайныки, помесь СЏРєРѕРІ СЃ коровами — страшного РІРёРґР° черные рогачи, — чувствовали себя отлично благодаря длинной шерсти Рё необъятным легким. Прожить РЅР° этих высотах стоило человеку немалых усилий, Рё смекалке местных крестьян смогли Р±С‹ позавидовать бомбейские инженеры. РЎ помощью нехитрых инструментов крестьяне перебрасывали через бурные реки мосты, сделанные РёР· РёРІРѕРІРѕР№ РєРѕСЂС‹, пеньковых веревок, кожаных ремней или каменных плит СЃ покрытием РёР· кривых стволов. Сколько труда Рё изобретательности надо было затратить, чтобы огородить сад или обнести деревню прочной дамбой, удержать тонкий слой почвы РЅР° крутых склонах, соорудить РЅР° месте СЃРІРѕСЋ мельницу, потому что перевозки здесь требуют колоссальных усилий. Холодная суровость РіРѕСЂ подбодряла людей. РќРµ ограничиваясь СЃРІРѕРёРјРё бытовыми постройками Рё бросая вызов каменной пустыне, человек РїРѕРІСЃСЋРґСѓ воздвигал монастыри, РєСѓРјРёСЂРЅРё — чортен, устанавливал мачты СЃРѕ знаменами Рё хвостами СЏРєРѕРІ, Р° то Рё просто лоскутками, также РіРѕСЂРґРѕ реющими РЅР° ветру, РіСЂРѕРјРѕР·РґРёР» кучи камней — круглые РѕР±Рѕ Рё продолговатые мани-валле, РЅР° каждом перевале Рё Сѓ каждого жилья. Вдоль больших караванных троп мани-валле обкладывались кусками гранита или песчаника, РЅР° которых тщательно высеченные тибетские Р±СѓРєРІС‹ повторяли РѕРґРЅСѓ Рё ту же священную формулу: «Ом мани падме С…СѓРјВ». Сотни таких камней, нередко СЃ буквами, раскрашенными СЏСЂРєРёРјРё уставными цветами — белым, СЃРёРЅРёРј, красным, желтым, — создавали незабываемую картину, Рё Сѓ художника РґСѓС… захватывало РѕС‚ гордости Р·Р° человека, неукротимо, везде Рё РїРѕРґ любым предлогом стремящегося утвердить себя СЃ помощью искусства. Камни, крупные Рё мелкие, серые, коричневые, красные, отражались РІ первозданно чистой РІРѕРґРµ маленьких холодных озер. Хаос обтертых глыб загромождал русла мелких речек, которые замерзали ночью Рё только Рє середине РґРЅСЏ возобновляли СЃРІРѕР№ бег, СЃ неизбежностью СЃСѓРґСЊР±С‹ устремляясь РІРЅРёР·, Рє Р?РЅРґСѓ, Рё РІ нем — Рє океану, как Рє прообразу нирваны, исчезновения всех тягот Рё тревог жизни. Постепенно Рамамурти акклиматизировался РЅР° каракорумских высотах Рё тогда начал постигать возвышающую душу Рё отдаляющую РѕС‚ РјРёСЂР° красоту Хималайи — царства вечных снегов. Ему казалось, что сердце налилось холодной жидкостью, стало прозрачным Рё твердым, как хрустальная чаша. Между его прошлой жизнью, РІСЃРµ краски Рё впечатления которой РѕРЅ любил так, как только может любить художник, Рё этим РјРёСЂРѕРј неизменной ясности Рё холодных красок РЅРµ было СЃРІСЏР·Рё! Недоступные, сверкающие вершины были полны РіСЂРѕР·РЅРѕРіРѕ РїРѕРєРѕСЏ. Художник делался частицей РѕРіСЂРѕРјРЅРѕРіРѕ РјРёСЂР° вечных снегов. Р? РІСЃРµ его переживания становились как Р±С‹ космически большими Рё ясными. Теряли СЃРІРѕРµ значение тайные Рё неясные движения души. РћРЅРё становились простыми переливами света Рё теней, красок Рё отблесков, отраженными, отброшенными, РЅРµ принятыми РІ себя, РїРѕРґРѕР±РЅРѕ солнечным лучам РЅР° белых коронах РіРѕСЂ. РњРёСЂ, РёР· которого РѕРЅ пришел, царство цветущих, знойных равнин, напоенных влажностью, пропитанных цветением Рё разложением Р±СѓР№РЅРѕР№ растительности, был гораздо разнообразнее Рё РІ то же время мельче. РќРѕ зато бесконечное множество людей РІРѕ всем неисчерпаемом богатстве РёС… облика Рё стремлений продолжало притягивать Даярама туда, РІРЅРёР·, РєСѓРґР° неудержимо пробирались РЅР° равнины Р?РЅРґРёРё горные речки — через РІСЃРµ бесчисленные заграждения. Рамамурти инстинктивно чувствовал, что небесное очарование Гималаев РЅРµ РїРѕ силам ему, как человеку Рё художнику. РўР° завеса, что отделяет Р·СЂРёРјСѓСЋ жизнь РѕС‚ обобщений искусства, здесь была совсем тонкой. РќРѕ взгляд СЃРєРІРѕР·СЊ нее СѓРІРѕРґРёР» РІ такие дали РјРёСЂР°, которые были доступны лишь мудрецу — видваттапурна, РЅРѕ РЅРµ ему. Великий РґСЂСѓРі Р?РЅРґРёРё, СЂСѓСЃСЃРєРёР№ художник Николай Рерих — тот СЃРјРѕРі осилить Рё передать, вместить РІ себя этот взлет тяжких масс самой матери Земли РІ небо, навстречу потокам солнца — днем или РѕРіРЅСЏРј далеких звезд — ночью. Р’СЃРµ мечты Рё радости Рамамурти были всегда РІ живом, РІ красоте движения форм РїСЂРёСЂРѕРґС‹. Древний творческий гений РёРЅРґРёР№СЃРєРѕРіРѕ народа, составивший бессмертную славу страны РЅР° протяжении более РґРІСѓС… тысячелетий, переживший культуру Крита Рё Эллады, РІРѕ РІСЃРµ века черпал СЃРІРѕРё силы РІ неистощимом богатстве чувств человека, находившегося РІ теснейшей СЃРІСЏР·Рё, единстве СЃ РїСЂРёСЂРѕРґРѕР№. Р?Р· земли Рё солнца, РїРѕРґРѕР±РЅРѕ Р±СѓР№РЅРѕР№ растительности тропиков, вливались РІ людей созидательные силы, требовавшие выхода РІ искусстве. Скульптура Рё архитектура древней Р?РЅРґРёРё так Рё РЅРµ была превзойдена РЅРё РѕРґРЅРѕР№ страной РјРёСЂР°. Р–РёРІРѕРїРёСЃСЊ — та яростно уничтожалась мусульманскими завоевателями. РџСЂРё взгляде РЅР° тысячелетние фрески Аджанты, РїРѕ-прежнему очаровывающие весь РјРёСЂ, можно представить, какие сокровища живописи были утрачены РІ трудном историческом пути Р?РЅРґРёРё. РќРѕ странным образом, РІ расцвете национальной культуры, начавшемся после освобождения Р?РЅРґРёРё РѕС‚ английского владычества, именно живопись заняла первое место, РІ то время как скульптура пошла путями рабского подражания или древности, или безобразному отрицанию искусства, родившемуся РІ западных странах, одичавших РІ РіРѕРЅРєРµ технических усовершенствований Рё создании массы вещей, поработивших СѓРј Рё сознание человека. Даярам Рамамурти сделался скульптором еще Рё потому, что СЃ юности был поражен наглым опорочиванием идей Рё воплощений РёРЅРґРёР№СЃРєРѕР№ скульптуры некоторыми западными «исследователями». РћРЅРё считали скульптуру древней Р?РЅРґРёРё отталкивающим, порнографическим искусством, РЅРµ понимая философских идей, скрытых РІ длинной цепи преемственности образов Рё форм. РќРѕ Рё эти идеи англичанин Ситвелл РІ РєРЅРёРіРµ «Спасение СЃРѕ РјРЅРѕР№В» назвал порочными, искажающими, конечно, РЅРµ РёРЅРґРёР№СЃРєРёР№, Р° европейский — христианский идеал человека, РІ соответствии СЃ религиозными тенденциями белых «просветителей», так Рё РЅРµ понявших своего ничтожества перед могучим опытом тысячелетнего познания. Джавахарлал Неру, упоминая Рѕ порочивших РёРЅРґРёР№СЃРєРѕРµ искусство английских ученых, Рѕ РёС… нелюбви Рє стране, СЃРїРѕРєРѕР№РЅРѕ заметил, цитируя Достоевского, что «люди РЅРµ любят, более того, ненавидят тех, РєРѕРіРѕ РѕРЅРё обидели». Рамамурти РЅРµ РјРѕРі отнестись СЃРѕ стойкостью философа Рє тому, что РѕРЅ считал вызовом. РћРЅ загорелся идеей создать скульптурный образ прекрасной женщины своего народа, открыть тайну Анупамсундарты — красы ненаглядной РІ сочетании идеала РЁСЂРё Рё Рати — любви Рё страсти, Лакшми Рё Нанди — красоты Рё прелести, которая была Р±С‹ так же понятна всем, как древние творения, РЅРѕ еще ближе, еще роднее для современных людей, Р° РЅРµ легендарных героев Махабхараты Рё Рамаяны. Почему именно женщины Рё женской красоты? Этот РІРѕРїСЂРѕСЃ обычно задавали европейцы РЅР° РёРЅРґРёР№СЃРєРёС… художественных выставках, пораженные, как РјРЅРѕРіРѕ места занимает РІ живописи тема женщины, прекрасной возлюбленной, РіРѕСЂРґРѕР№ девушки, заботливой, погруженной РІ раздумья Рѕ будущем матери. Для индийца здесь РЅРµ было РІРѕРїСЂРѕСЃР°. Женщина Р?РЅРґРёРё — РѕСЃРЅРѕРІР° семьи, только терпением Рё героическими усилиями которой преодолеваются тяготы жизни Рё люди воспитываются РІ душевной мягкости, человечности Рё порядочности. Женщина-мать, жестокими законами кастовой системы, мусульманским влиянием Рё религиозным гнетом низведенная РґРѕ бесправного положения служанки, запертой внутри крошечного РјРёСЂРєР° семьи. Европейцы еще РЅРµ понимают, что РІ РѕСЃРЅРѕРІРµ РґСѓС…РѕРІРЅРѕР№ культуры последователей РёРЅРґСѓРёР·РјР° лежит пережившее тысячелетия СЃРѕ времен матриархата представление Рѕ женщине, Рѕ женском начале как РѕР± активной силе РїСЂРёСЂРѕРґС‹, РІ противовес пассивному мужскому началу. Р’РѕС‚ почему РЅР° всех скульптурах древней Р?РЅРґРёРё, РѕС‚ времен Ашок РґРѕ художников начала прошлого века РІ РћСЂРёСЃСЃРµ, женщина изображается полной творческой энергии, жизненных СЃРёР», близкой Рє Р±СѓР№РЅРѕРјСѓ цветению РїСЂРёСЂРѕРґС‹, созидающей Рё разрушающей, покоряющей Рё инициативной. «Это полностью соответствует реальной действительности, — думал Рамамурти, — женщина ближе Рє силам Рё тайнам РїСЂРёСЂРѕРґС‹, чем РјС‹, мужчины. РќРѕ как, РЅРµ имея зеркала, нельзя воссоздать СЃРІРѕР№ собственный облик, так образ женщины может Рё должен быть создан мужчиной, исходить РёР· мужчины. Р? почему Р±С‹ РјРЅРµ РЅРµ стать этим наследником великих мастеров Матхуры, Эллоры, Карли, Кхаджурахо Рё Конарака?..В» Художник вспоминал СЃРІРѕРё горделивые мечты, недобро усмехаясь. Что получилось РёР· нескольких лет исканий, стремлений, бессонных ночных раздумий, тысяч набросков, СЂРёСЃСѓРЅРєРѕРІ, моделей? Ему уже тридцать лет, Рё РІРѕС‚ РѕРЅ здесь, выбитый РёР· жизни, жестоко оскорбленный, униженный физически… Правда, РѕРЅ получил спокойствие Рё набирается СЃРёР». РќРѕ Рё время идет, неизбежно Рё неуклонно, неспешное время древней РђР·РёРё, давно уверившейся РІ тщете попыток человека сделать больше того, что ему положено СЃСѓРґСЊР±РѕР№: записано РІ РєРЅРёРіРµ аллаха для мусульманина, предопределено Кармой прошлой жизни — для индийца.

mykonspekts.ru